Война хаоса - Патрик Несс

— Сейчас принесу, — вдруг выпаливает он.

Джеймс смотрит на меня…

Не мигая…

И я чувствую в воздухе какой-то невидимый извивающийся шнур…

Он тянется от моего Шума к его…

И тихо гудит.…

— Я побежал, — говорит Джеймс, не мигая, — принесу прямо сейчас.

Он разворачивается и уходит обратно на склад.

А гул все извивается в моем Шуме — его движения нельзя проследить, он неуловим, точно тень, которая ускользает от тебя, стоит обернуться…

Но важно другое…

Я хотел, чтобы Джеймс согласился…

И он согласился…

Я управлял им.

Прямо как мэр.

Джеймс шагает к складу как ни в чем ни бывало, бутто по своей воле.

А у меня начинают трястись руки.

Вот черт!

— Вы больше всех нас знаете о мирном договоре, — заявляю я. — Вы тогда были главной в Нью-Прентисстауне и…

— Я была главной в Хейвене, дитя, — перебивает меня госпожа Койл, поднимая голову от кастрюли с едой, которую мы раздаем горожанам, выстроившимся в длинную очередь. — А к Нью-Прентисстауну я не имею никакого отношения.

— Но вы сказали, что знаете про мирный договор!

— Разумеется, знаю. Я же вела переговоры.

— Ну, тогда вы можете сделать это снова. Хотя бы расскажите, с чего начать.

— Не слишком вы тут разговорились? — озабоченно спрашивает Джейн. — Может, будем раздавать еду?

— Извини.

— Целительницы страшно злятся, когда мы болтаем почем зря. — Джейн поворачивается к следующему человеку в очереди — женщине, держащей за руку маленькую дочь. — Мне вот все время попадает.

Госпожа Койл вздыхает и понижает голос:

— Начали мы с того, что разгромили спэклов, дитя. Только так и можно вступить с ними в переговоры.

— Но…

— Виола, — она поворачивается ко мне, — ты помнишь, в какую панику ударились люди, когда узнали о новой атаке спэклов?

— Да, но…

— Это потому, что последний раз нас едва не стерли с лица земли. Такое не забывается.

— Значит, у нас тем больше поводов не дать этому повториться, — говорю я. — Мы показали спэклам свою мощь…

— В их распоряжении не менее сокрушительное оружие: если они резко откроют плотину, река уничтожит город. А те немногие из нас, кто выживет, станут легкой добычей. Ситуация патовая.

— Но мы же не можем просто сидеть и ждать очередной битвы! Так и у спэклов, и у мэра будет преимущество…

— Ничего подобного, дитя.

В ее голосе звенит какая-то странная нотка.

— И как это понимать?!

Справа от меня раздается тихий стон. Джейн перестала раздавать еду и смотрит на меня с нескрываемой досадой.

— Договоришься ведь! — громко шепчет она.

— Джейн, да все нормально. Мы с госпожой Койл просто разговариваем.

— Она пуще всех обычно злится, с ней шутки плохи!

— Вот именно, Виола. Со мной шутки плохи.

Я крепко поджимаю губы.

— Что вы имели в виду? — спрашиваю я как можно тише, чтобы не пугать Джейн. — Что с мэром?

— Подожди — и сама все увидишь, — отвечает госпожа Койл. — Наберись терпения.

— Ну-ну, а тем временем люди будут умирать!

— Где ты видишь умирающих? — Она показывает на очередь голодных людей, в основном женщин, но и мужчин, и детей тоже — все они стали еще изможденней и грязней, чем раньше, но госпожа Койл права, они не умирают. — Напротив, они живут, выживают наперекор всем невзгодам, помогают друг другу. А мэру только это и нужно.

Я прищуриваюсь:

— В смысле?

— Оглянись по сторонам, — говорит она. — Здесь половина населения планеты, все остальные — с ним.

— И?…

— Он нас в покое не оставит, понимаешь? — Госпожа Койл качает головой. — Он хочет, чтобы мы одержали полную победу. Ему нужно не только оружие на корабле, но и все мы, и население каравана — а то кем потом править? Так он мыслит. Пока что мэр сидит и ждет, когда мы сами к нему явимся, но смотри внимательно: настанет день — и настанет он очень скоро, — когда мэр придет за нами, дитя. — Она улыбается и снова начинает раздавать еду. — А я буду его поджидать.

К середине ночи я устаю ворочаться на койке и выхожу к костру погреться. После того странного случая с Джеймсом сон не идет.

Я управлял им.

Ей-богу, мне это удалось.

Понятия не имею как.

(но я чувствовал себя таким…)

(таким могущественным…)

(это было очень здорово…)

(заткнись…)

— Не спится, Тодд?

Я раздраженно хмыкаю. Мэр стоит по другую сторону костра, к которому я наклонился погреть руки, и наблюдает за мной.

— Может, оставишь меня в покое? Он издает короткий смешок:

— Упустить то, чем сполна насладился мой сын? Мой Шум от удивления громко крякает.

— Не смей говорить о Дейви! Не вздумай, понял? Он примирительно поднимает руки:

— Я только говорю, что ты спас его душу.

Я все еще бешусь, но эти слова меня задевают.

— Спас душу?

— Ты его изменил, Тодд Хьюитт, — поясняет мэр. — Насколько это вапще было возможно. Он был никчемным мальчишкой, а с тобой стал почти мужчиной.

— Этого мы никогда не узнаем, — рычу я. — Ты его убил.

— На войне так бывает. Иногда приходится принимать страшные решения.

— Это решение принимать было необязательно.

Мэр смотрит мне в глаза:

— Может быть. Но если и так, этому научил меня ты. — Он улыбается. — Ты заразен, Тодд.

— Твою душу уже никто не спасет.

Внезапно в городе гаснет весь свет.

Только что мы смотрели на горящие окна в конце площади — окна домов, где греются мирные жители…

И вдруг они потухают.

А потом с другой стороны раздаются выстрелы…

Стреляют из единственного ружья…

Бах, потом еще раз: бах!

Мэр уже хватает винтовку, и я бегу за ним следом: выстрелы прогремели за электростанцией, в переулке, который спускается к пересохшему речному руслу. Не-сколько солдат тоже бросаются туда, включая мистера О’Хару. Чем дальше от лагеря и костров, тем темнее становится вокруг, но больше ничего не происходит, ни звука не слышно.