Лоредана. Венецианская повесть - Эмилио Мартинес-Лазаро

Я слышал, как люди говорят, что сир Антонио Лоредан так опозорил знать своей кровосмесительной связью с Лореданой, что заслуживает обвинения в предательстве и казни на утыканной пиками площадке. Невозможно придумать более сурового обвинения. Поскольку он является одной из ключевых фигур в государстве, ему нельзя просто сделать замечание, должен быть суд. У Совета Десяти есть достаточная власть и механизмы, чтобы сокрушить его, но могут ли они судить его за такое нечестивое преступление, в какой бы тайне ни держались их заседания, не навредив репутации других правящих семей и не запятнав саму республику? Слишком много постыдных деяний будет вскрыто и станет достоянием гласности, и мы превратимся в предмет оскорбительных разговоров по всей Италии. Вырвать признание у госпожи Лореданы и сира Антонио можно только с помощью пыток, в том числе и пыток их слуг, и немногие его враги могут зайти так далеко, чтобы согласиться на это. Кроме того, не будем забывать о широком круге его могущественных друзей и родственников в высших слоях государства. Посему я говорю, что его падение немыслимо.

Венецианская знать производит женщин двух сортов. Есть женщины из бедных благородных семей, включая те, что когда-то были великими, но затем пали из-за прихотей фортуны. Таких женщин растят экономными, скромными, целомудренными, практичными и серьезными. И есть женщины из правящих семей и богатого дворянства: они выходят замуж с неимоверным приданым и обычно бывают тщеславными, вычурными, непрактичными и чувственными. Хотя их и воспитывают в целомудрии, их так развращает обилие роскоши и пристальное внимание рабов и слуг, что изобилие и лесть затмевают их разум и они становятся жертвами всех искушений, как плотских, так и духовных. За несколькими достойными внимания исключениями, именно таков был удел женщин из рода Лореданов.

[Опущено… Переход к октябрю 1529-го]

Связь Лореданов с братом Орсо и Третьим Городом приводит мою хронику к ее естественному заключению: создан портрет этой надменной фамилии во всем их позоре, несмотря на деньги, почести, жестокость и бесстыдство. В этой связи не могу не упомянуть о моем дальнем кузене, об этом Иуде — брате Дольфине Фальере.

Он родился в беднейшем доме Фальеров, но, будучи от природы одаренным живым умом, он всегда был вынужден работать за десятерых, словно преодолевая стыд своей бедности. Его любовь к латыни воодушевила местного священника, последователя стиля Цицерона, и тот учил его до шестнадцати лет. Впоследствии Дольфин презрел порядок и дисциплину; он убежал из дома, путешествовал с купцом и, возможно, был его любовником, потом стал солдатом и, обладая богатой фантазией и подвижным умом, пробовал себя в разных искусствах, в том числе и в архитектуре. Впоследствии, когда ему было где-то сорок восемь, в нем проснулся религиозный энтузиазм и он стал францисканцем. Мы были знакомы. Он был беспокойной личностью, не выказывал преданности своему клану и семье, ценил людей и необычные идеалы, а не Венецию или кровное родство. Хорошо сознавая свои таланты, он не выносил того, что глупцы занимали более высокие ступени в иерархии, даже во Францисканском ордене, только потому, что родились богатыми и имели связи. Поэтому его охватило желание решительных перемен. Если бы в своих черных трудах во имя Третьего Города он руководствовался понятием о всеобщем благе или ненавистью к несправедливости наших продажных правящих родов, его темные намерения, возможно, даже вызвали бы у меня симпатию. Центр нижнего города — отвратительное место. Но им управляли зависть, гордыня, причуды и любовь к новому, то есть ничто достойное. Так что вполне справедливо, что жизнь его закончилась на утыканной копьями площадке. У нас, Фальеров, нет иного выбора, кроме как смириться с тем, что его имя так и останется пятном позора в нашей семейной истории.

27 сентября. Год 1529-й от Рождества Господа нашего.

Заседание проводится в закрытом режиме. Присутствуют Десять и семь советников. Больше никого. [Текст анонимного доноса: ]

Моим господам, могущественному Совету Десяти, трусливым слизнякам:

Тот, кто не захвачен вами,

Рядом, служит вашей даме [Венеции?],

Вы найдете его в храме.

На охоту отправляйтесь

Иль к беде приготовляйтесь,

Ловко водит вас за нос

Новоявленный Христос.

Вниз благую весть несет:

Бедных ключ от рая ждет,

А дворяне, богачи

Встретят смерть свою в ночи.

К вам придут они по пять

Адскому огню предать.

Светлый ангел он обличьем,

Флорентиец же наречьем,

В черно-белое одет.

Я хожу за ним вослед.

Вновь позвольте вам сказать:

К вам придут они по пять,

К Лореданам, Мочениго,

Вендраминам, Градениго,

Тревизанам, Барбариго.

Десять: Господа, трое из нас внимательно изучили эти дерзкие вирши. Они, совершенно очевидно, — работа того, кто желает предать Третий Город или ввести нас в заблуждение. В какой-то момент мы подозревали, что создатель сих злых стихов — не кто иной, как брат Дольфин Фальер, но он отрицал свое авторство под пыткой. Кроме того, этот пасквиль был прикреплен к дверям в собор Сан-Марко через четыре дня после того, как брат Дольфин явился перед нами, и в то же самое время, как знают некоторые из вас, копию дерзко швырнули прямо в окно Дворца. Это также указывает на его невиновность, по крайней мере в организации этой грубости. Один из нас, Лоредан, все еще верит, что брат Дольфин сам сочинил эти стихи, а затем, по предварительной договоренности, их передала в наши руки некая бесстыдная третья сторона.

Если можно доверять этим куплетам, мы должны искать человека, принесшего святые обеты, возможно доминиканца с флорентийскими связями. Есть указания, что он проводит много времени в нижнем городе, но в то же время показывается и среди нас. Его миссия — уничтожить дворянство. По сообщению, он высок и хорош собой, но все эти факты могут быть ложными и предназначаться только для того, чтобы сбить нас со следу. Наконец, стихи изображают его как будущего святого. Мы считаем это иронией, ибо человек, которого мы ищем, — безжалостный убийца.

Но можем ли мы хоть немного доверять этим строчкам? Они могут быть всего лишь очередной проделкой Третьего Города.

Между тем одно из многих наших расследований привело к фигуре некоего брата Орсо, доминиканца и флорентийца, что, конечно, наталкивает нас на связь с низшими классами республиканцев во Флоренции. То же расследование обнаружило нить, ведущую в прошлое, к Савонароле. В этом случае мы имели бы дело с экзальтированной сектой мистиков, но мы не верим, что это так. Особенно тревожит то, что наши заговорщики из Третьего Города весьма рассудительны. Этот сброд действует хитро и осмотрительно.

Всех известных нам подозреваемых схватили и допросили. Еще нескольких пытаются арестовать. Наши солдаты и постовые прочесывают оба города в поисках упомянутого брата Орсо, и мы надеемся схватить его до заката. Мы знаем его занятия и маршруты его ежедневных передвижений. За всеми морскими и сухопутными путями из города тщательно следят.