Что мое, что твое - Наима Костер

На ресепшене ее ждал мужчина в растянутой футболке, в дорогих замшевых ботинках, с планшетом в руках. Она включила улыбку.

— Марго? — спросил он, оглядывая ее с ног до головы, как будто немного задержавшись на подбородке. — Ты вовремя.

— Разумеется, — засмеялась Маргарита. — А что в этом такого? — Она опять засмеялась и подумала, не перебарщивает ли с веселостью.

— С вами никогда не знаешь, вы же талантливые, — сказал он. Она просияла при этом слове.

Он оказался продюсером, Олли, и когда они вошли, он представил ее команде. Красивый темноволосый режиссер, не совсем белый, может, из Колумбии или из Ливана. С продолговатым лицом. Маргарита помахала ему ручкой, он снова уставился в телефон. Операторка — женщина с невыразительным лицом, в черной футболке, с копной грязных волос под кепкой «Лэйкерз». Одной рукой она держала стаканчик кофе и отхлебывала. Маргарита не сомневалась, что у них нет ничего общего. Стилистка больше подходила Лос-Анджелесу — клоги, льняное платье, высокий пучок рыже-золотистых волос. Маргарита решила, что возьмет у нее инстаграм к концу дня.

Съемочная площадка была крошечная: дубовая кровать со светлыми простынями, соломенная циновка, медный прикроватный столик с композицией изящных предметов: хрустальное пресс-папье, синий будильник. Маргарита все это хотела себе. У нее в спальне был только матрас на железной основе с колесиками. Когда она занималась сексом, он ездил по полу.

Когда начали съемки, она распласталась по кровати, как будто это конец рабочего дня. Она возвращает деньги подружке за ланч, заказывает цветы бабушке в дом престарелых и, наконец, кидает деньги красивому белому парню в толпе в Бангкоке. Он получает сообщение, въезжает в роскошный отель, врубает ноутбук и звонит ей. Она смеется в экран и посылает ему воздушный поцелуй. Конец.

Начинали ровно в девять, так что с макияжем и прической пришлось поторопиться. Олли показал ей стол с завтраком: растворимый кофе и жирные сэндвичи. От такого бренда она ждала большего: колд-брю, тостов с авокадо, йогуртов и дынь.

— Обалдеть, как вкусно! — сказала она, откусив кусок круассана с ветчиной и рыжеватым сыром.

У визажистки были фиолетовые волосы и искусственные ресницы. Она явно скрывала, что ей уже не так мало лет, но ведь и Маргарита (а ей двадцать девять) делала то же самое.

— Какая красотка, — сказала она. — Только посмотрите на эту кожу. Тебя вообще трогать не надо.

Маргарита знала, что это неправда. Визажистка сначала сотрет ее лицо, а потом нарисует заново. Она обожала наблюдать за этим процессом — как будто она рождалась заново, что-то такое. Она прислонила телефон к зеркалу, чтобы снять таймлапс. И смотрела, как сначала ее лицо становилось кремовым, однородным, квадратнее некуда, а потом появлялся бронзер, румяна, и она снова обретала трехмерность, и превращалась во что-то иное, в розовощекую Марго.

Визажистка прошлась по ее лбу золотистой пудрой.

— Что-то есть в твоей внешности экзотическое, — сказала она. — Но без перебора, знаешь? Очень деликатно. Тебе не обязательно специализироваться на экзотике. Ты везде подойдешь. Знаешь, у меня есть клиентка, так она такая белая, белее некуда, из Вермонта, но по ней вообще не скажешь. Вся в веснушках и с огромной копной волос. Она работает на один бренд, ты им стопроцентно понравишься. Они как раз запускают линию продуктов для волос для небелых, ты им подойдешь.

У Маргариты завибрировал телефон. Мама. Она пропустила звонок.

— Перезвоню попозже, — сказала она на случай, если визажистка заметила. — Мы все время видимся. У нас хорошие отношения.

Она проверила, не слетело ли видео, а потом загрузила его с подписью Все девушки красивы. И прослушала сообщение от Лэйси-Мэй.

Маргарита, почему ты не перезваниваешь? Я уже несколько дней пытаюсь дозвониться. Не понимаю, что ты хочешь показать. Пока лечение нельзя начать, потому что в мозгу слишком много отеков. Я пью лекарство от отеков. Собираются делать операцию. Я хочу собрать перед этим всю семью. Вдруг что пойдет не так. Ты не разговаривала с отцом? Я и до него не могу дозвониться.

Маргарита почувствовала, как проваливается. Мало того, что мать никогда раньше не звала ее домой. Дождалась, пока начала умирать. Так теперь она еще и гоняется за Робби — это без него ей не обойтись.

Подошел Олли, нервно постукивая ногой. Уже девять тридцать. Они забыли про время.

— И так сойдет, — сказал он и поторопил ее одеваться.

В десять она прошлепала на площадку в крошечной пижамке. Ей вручили планшет с открытой страницей банковского приложения. Ей дали поддельное имя — Эмми — и лже-счет в банке — 38 292 доллара 6 центов.

С самого первого кадра, с самого начала съемки все пошло не так. Она нажимала, когда должна была пролистывать, переворачивалась на живот, когда должна была лечь на бок. И от нее вовсе не исходило ощущение довольства — онлайн-деньги должны были приносить удовольствие. Режиссер все время наклонялся к Олли и что-то шептал. Что он такого говорил, чего не мог сказать вслух? Ничего не выходит или Посмотри на ее голову?

Маргарита пыталась излучать легкость и восторг. Она вообразила Тихий океан, серый, под облаками. Они с Селест купаются. Вода теплая, течение тихое. Но вместо этого у нее перед глазами предстала мать на больничной койке, жадно глотающая воздух. По сторонам ее сестры, они все сплели руки на груди Лэйси-Мэй. Маргарита услышала, что ее зовет Олли. Она забыла, где она, что должна делать. Режиссер дал всем перерыв на пять минут.

В туалете она столкнулась с операторкой и стилисткой. Они мыли руки и говорили о президенте. В новостях он сравнил людей, которые пересекают границу, со скотом.

— Мои родители приехали на самолете, потому что мы из Кореи, — сказала операторка. — Они не пересекали границу, но он ведь и нас имеет в виду, когда такое говорит.

— Не знаю, — сказала стилистка. — Может, он говорит про наркоманов и дилеров из картеля. — Она взглянула на Маргариту, ожидая ее комментария.

— Ага, — сказала Маргарита, — то есть о людях, которым тут вообще нечего делать.

— Вот именно, — стилистка ей улыбнулась. — Марго, а ты где живешь?

— Ой, я в Венис. У меня такой маленький розовый домик, совсем крошка, но я его обожаю.

— То-то я думаю, что лицо у тебя знакомое, — сказала операторка. — Мы соседки. Я как раз купила дом недалеко от Роуз. Ты где именно?

Ее спасла стилистка.

— Была когда-нибудь в «Черном медведе»? Они там подмешивают тминовый сироп в сазерак, так это вообще. Знаю, ты думаешь, какого хера я вообще пью сазерак…

Обе женщины побрели обратно на площадку, операторка жаловалась на стоимость дома. Маргарита посочувствовала ей и спросила, не знают ли они, когда выплатят гонорары. Ей никто не сказал, когда ей должны заплатить.

Тут вмешался директор, впервые посмотрев Маргарите в глаза: