Рожденные перестройкой. Книга 1 - Владимир Угрюмов

— Я даже не знаю, как и сказать, — мнется женщина. — У Риты ведь нет ни отца, ни старшего брата, который мог бы ее защитить.

Мысленно вздыхаю и прикидываю, сколько сейчас с меня попросят.

Бабушка стоит тут же.

— Так ты скажи ему, милая! — подначивает старуха. Женщины, они всегда против мужиков.

— Рита объяснила мне, как вас найти, — продолжает женщина неуверенно. Вы так много сделали для нее… Она в последние дни просто расцвела вся… Мне очень неудобно обращаться к вам. Я ведь все знаю, Рита от меня ничего не скрывает, вы очень порядочный человек…

Таких странных интонаций я не ожидал услышать в голосе плачущей матери.

— Вы говорите, — прошу ее, — продолжайте. Что случилось?

— Рита в больнице…

Черт! Какой же я кретин, что мог так думать о Рите!

— Что с ней?! — делаю шаг вперед и беру женщину за плечи.

Она словно ждала этого и утыкается мне лицом в грудь.

— Риту хотели изнасиловать! — слышу я сквозь рыдания. — Она отчаянно защищалась и одному даже выбила глаз… Ее избили… Жестоко… Она теперь в больнице. Они ведь ее за это убьют! Никакая милиция не поможет!

Жду, когда женщина успокоится. Старушка сбегала и принесла воды. Даже дед выполз во двор. Старики смотрят на меня выжидательно. Женщина продолжает рыдать на моей груди. Я усаживаю ее на скамейку. Ей подают воды, и она пьет, стуча зубами о края стакана.

— Успокойтесь, — прошу ее. — Не все так страшно, как кажется. Расскажите, как себя чувствует сейчас Рита?

Женщина рассказывает. Девушку били ногами, и у нее сломано несколько ребер.

— Да как же они могли, изверги?! — восклицает мать Риты. — Она ведь такая нежная!

Кажется, у меня начинает съезжать крыша. Риту чуть не убили, но еще могут… Ну уж нет! Этого я никому не позволю. Скорее вся Ялта у меня вымрет, нежели что-то еще случится с девчонкой.

— Я сейчас поеду с вами, — успокаивающе приобнимаю женщину за плечи. Не волнуйтесь, у нас все будет в порядке. Я вам обещаю. Можете с этого момента ни о чем не беспокоиться. Подождите меня минутку.

Иду во времянку и забираю с собой один ствол. Возвращаюсь к машине.

Через десять минут мы уже несемся в сторону Ялты. Ну, бляха, держись, курортный городок…

Я побывал в больнице у Риты. Меня пустили к ней только утром, после обхода врача.

Мать Риты, Галина Валерьевна, предлагала пойти к ним домой и переночевать там, но я отказался и прождал всю ночь вместе с дежурной сестрой на этаже, где находится палата Риты. Кто их знает, местных бандюганов, могут ведь и добить ненужного свидетеля. Хоть и урывками, но вздремнуть мне удалось.

Рита вся в бинтах, даже лицо. Эти подонки не пожалели девушку: видимо, она стойко отстаивала свою честь. Когда Рита увидела меня в палате, глаза ее зажглись, словно две звездочки. Говорить она может, но очень тихо. Я попросил ее рассказать, как все произошло.

Главное, чтобы она вспомнила хотя бы одно имя или какую-то примету тех парней, но все оказалось гораздо проще. Рита знает их всех. Оказывается, это все те же парни, на «мерседесе». Они попытались, пьяные, затащить Риту в машину, когда она вечером возвращалась от подруги.

У них это с ходу не получилось, а Рита, защищаясь, вогнала заколку одному из парней в глаз. Я обучил ее этому приему после того случая в Евпатории. Она еще смеялась, что вряд ли такое ей понадобится. Но я настоял и объяснил, как ей в критической ситуации действовать, если ничего больше нет под рукой. Девушка оказалась прилежным учеником. Потом ее жестоко отпинали ногами на тротуаре и свалили, видимо, решив, что убили. Но Рита не умерла — вот что значит молодость, когда все заживает как на собаке.

Да, мальчики перестарались. Я бы, может, им и простил, раз уж все обошлось, но Рита не шлюха какая-нибудь и находится под моей защитой. А что это значит, парни узнают в скором времени, и вариантов увильнуть у них уже не будет.

— Антоныч, — шепчет девчонка. — Ты самый хороший.

Целую ее в носик.

— Не грусти малыш, — улыбаюсь ей. — Мы еще с тобой посмотрим кучу отличных фильмов!

— Ты все равно заснешь, — пытается шутить она.

Еду в город. Первым делом навещаю телеграф. Придется поднимать старые связи.

Звоню в Красноярск и по хитрому телефону стараюсь найти старого Вора. Часовые пояса мне в этом помогают. Авторитет оказывается на месте. Интересуюсь у него, знает ли он кого-нибудь из серьезных людей в Ялте, у кого я могу здесь получить консультацию и добро на свои действия, чтобы зря не обижать людей. Разумеется, если мне здесь добро никто не даст, я все равно сделаю то, что считаю нужным в данном случае, но лучше для начала попытаться найти верный подход к теме, чтобы Рита в будущем была защищена.

Вор тут же называет мне имена и разрешает не стесняясь действовать от его имени. Мне он доверяет даже без объяснения причин. Именно это я и ценю.

Еду по адресу. Через полчаса я нахожу Грома. Представляюсь и называю, от чьего имени собираюсь вести разговор. Мы удобно расположились на открытой террасе уютного кафе в горах. Я рассказываю, из-за чего возник данный вопрос. Гром мрачнеет, и на его худых скулах играют желваки.

— Я не раз предупреждал этого идиота, что он когда-нибудь доиграется! Блядей ему мало, суке потной! — шипит Гром, наливая нам легкого сухого вина. Конечно, не в тему из-за телки отдавать этого штриха, но… Как я понимаю, ты не отступишься?

— Это не какая-то телка с бульвара, — хмуро говорю ему. — Она маленькая девочка, за которую я несу ответственность. Она мне как сестренка… Ты правильно меня понимаешь, Гром. Но я был уверен, что любой из Воров меня поймет и не осудит…

— У Сморчка достаточно косяков перед братвой, — ухмыляется Гром. — Ты верно сделал, что пришел ко мне. Я ценю это. А Сморчок давно оторвался от людей и крысятничает на процентах в общак. Ты, Антоныч, волен делать по-своему. Люди тебя поймут…

Ради приличия я побыл еще в кафе с часик и после понесся в указанное авторитетом место.

Ресторан как ресторан. Захожу с заднего входа и пинком ноги отворяю дверь в кабинет директора. Судя по описанию, Сморчок здесь, и с ним еще несколько его бойцов. «Тэ-тэшка» в работе. На пол сыплются горячие гильзы, а следом на тот же пол валятся уже покойники. Быстро сменив обойму, простреливаю лбы всем четверым уродам. Одного здесь нет, но я знаю, где он живет.

Ухожу незамеченным. Вернее, если меня кто-то и видел, то не узнает, так как на голове у меня была маска из хлопушки. Таких хлопушек я всегда таскаю с собой несколько штук в бардачке машины. Очень удобно хранить маску, и не вызывает никаких подозрений. «Тэтэшку» я разобрал и раскидал по кустам вдоль дороги. Еду по адресу.

Одноглазый находится у себя дома. Перебираюсь через забор со стороны сада и быстро добегаю до веранды. В руке у меня обычная спица. В тюрьме мочат и черенком от алюминиевой ложки, так что тема знакомая, а тут и выбор побогаче…