Чистильщик - Александр Мазин

– Тебя коцнут, а я тут с голоду сдохну!

– Верно мыслишь,– согласился Васильев.– Никто тут тебя не найдет. Кроме крыс. Бомжики сюда, бывает, забредают, но я завтра железную дверь закажу, и больше забредать не будут. Ни бомжи, ни сантехники. Стояков здесь нет, сам видишь. Но меня, как ты выразился, не коцнут. Кишка тонка!

Сказал – и сам поверил. Даже на душе полегчало.

– Слышь, Хирург, а такой чернявый, с приплюснутым носом, которого мы на даче, это кто у вас был?

– Ты чё, прикалываешь? – Хирург даже удивился.– Это ж Чалый. Заместо которого теперь Кострома шишкует!

– А знаешь, друг мой, что нам твоего Чалого заказали?

– Догадываюсь,– пробормотал пленник.

– А знаешь, кто его нам заказал?

– Кто?

– Кореш твой Кострома.

– Он мне не кореш,– буркнул Хирург. Подумал немного и добавил: – На него похоже… Послушай, брат, отдал бы ты товар. Деньги – хрен с ними, а за товар Кострома головой отвечает. И отбашляться не сможет – это ж охрененные бабки! Он с тебя не слезет. Отдашь – и разойдемся. Я сам за тебя слово скажу, я у Костромы в авторитете. Опять же, сам говоришь, Кострома вам Чалого заказал. Если братва узнает, Родику самому яйца открутят. В его же интересах с тобой не конфликтовать.

– Резонно,– согласился Васильев.– В его интересах меня прикончить. Может, ты и прав. Может, и договорились бы мы с твоим Костромой, но есть маленькая проблема. Наркотиков у меня нет.

– Чё, в натуре?

– А зачем мне тебе врать? – усмехнулся Васильев.

– Скверно,– Хирург помрачнел.– Нет, не договоритесь. Без товара не договоритесь. У него у самого штаны на жопе горят. Его Муса уже за яйца держит. Выходит, выбирать мне все равно не из чего.

– Это точно,– подтвердил Васильев.– Я тебя даже пугать вот этим,– он кивнул на клещи,– не стану. И убивать не буду. Через неделю без воды сам помрешь. Так что думай, фельдшер, пока есть чем. А чтоб тебе веселее было, вопрос тебе задам. С чего это ты решил, что я – один?

– Ну как же…– пробормотал Хирург.– Мы же вроде вас всех вычислили…

– Жаль тебя разочаровывать,– сказал Васильев,– но вычислили вы далеко не всех. И это лично для тебя хороший шанс, поскольку, даже если мне не повезет, из подвала тебя вытащат. А вот целиком или по частям – от тебя зависит. Думай, Гиппократ.

Пленник потер лоб.

– Что за дрянью ты нас траванул? – спросил он.– Башка – как бадья с дерьмом.

– Не скажу,– усмехнулся Васильев.– Военная тайна. Будешь говорить, или я пошел?

– Буду,– буркнул пленник.– Куда я денусь.

Лариса в точности выполнила все, что обещала. Дверь в квартиру не заперта, на столе – успевшие остыть котлеты с картошкой, в большой комнате, на диване, горкой, подушка, одеяло и белье.

Васильев наскоро перекусил: спать оставалось часов пять, подумал: не забыл ли чего насчет пленника? Вроде нет. Шесть бутылок «Спрайта» и примерно на сто рублей съедобной мелочи вроде чипсов, шоколадок и печенья. И толстая пачка газет: для постели и отправления естественных надобностей. Ничего, не сдохнет. И свет ему Васильев тоже оставил, предварительно обыскав, чтоб не завалялась в карманах какая-нибудь годная в отмычки шпилька или булавка. Жить будет, одним словом, но скромно и без удобств.

В сон провалился, едва коснулся головой подушки. Снились ребята: все – и те, что мертвы, и те, что, возможно, живы. Снился Егорыч. Учил: управляй дыханием, управляй телом, береги силы. Когда врагов много, а ты – один, схватка длится долго. Вымотаешься – проиграешь. В долгом поединке техничный проигрывает выносливому.

Проснувшись (часовой таймер разбудил), Валерий помнил все. Слово в слово. И поразился, насколько эти слова уместны.

Первым делом он пошел в ванную, вымылся и побрился найденной в шкафчике электробритвой. Затем выполнил короткий утренний комплекс: дыхание, суставы, связки, настройка на грядущий день. Все, как учил сэнсэй. Все, как обычно, кроме пробежки. Размявшись, плотно позавтракал. Подумал: не оставить ли Ларисе деньги, решил – не надо. Обидится.

Позвонил в институт, выяснил, что часть его заказов уже готова, но возникли проблемы с упаковкой антидота. Васильев сказал: заправить в разовые шприцы, по два кубика в каждый.

Выложив на кухонный стол оружие: свой ПМ и трофейный ствол с глушилкой без опознавательных знаков (остальные трофеи Васильев спрятал в подвале),– разобрал оба, проверил, снова собрал. Глушитель навинчивать не стал: носить неудобно.

В институте Васильев забрал заказ: две дюжины запаянных ампул с маркировкой и обойму тоже отмаркированных шприцов. Расплатился стодолларовой бумажкой. Приятель был счастлив: два месячных оклада за сутки работы,– и вопросов не задавал. Существо не от мира сего. Настоящий ученый. Именно такие когда-то зарин с заманом придумали.

Второй приятель еще не закончил. Брикеты требовали тридцатичасовой сушки при строго определенной температуре. Нарушение технологического режима было чревато взлетом на воздух. Собственно, Васильев сварганить взрывчатку мог бы и сам. Да и варил уже по заказу Силыча. Тогда-то и засек его приятель-аспирант, но, ясное дело, стучать в ментуру не побежал. А предложил содействие. Сказал, что кому другому не стал бы, а Васильеву – охотно. Потому что не станет Васильев, по его мнению, бомбы по школам и метро раскладывать и невинных прохожих калечить. Тут приятель был прав. Силыч очень тщательно следил, чтобы этих самых прохожих ненароком не задело. Тем более, не так уж это и трудно – не задеть. Другое дело, что никто из киллеров-профи обычно этим не заморачивается.

С величайшими предосторожностями Васильев, в перчатках и под тягой, заправил содержимым одной из ампул модернизированный институтским механиком перцовый баллончик, тщательнейшим образом навернул головку, укрепил манжету, протер содовым раствором, затем через обычный зажигалочный клапан заправил баллончик сжиженным газом и встряхнул. По инструкции это ОВ полагалось растворять в чем-нибудь густокапельном кожно-нарывного действия. Но в жидком пропане «репеллент» тоже прекрасно растворялся.

Когда Валерий вышел из института, до назначенного времени оставалось полтора часа. Васильев решил пройтись пешком. Денек выдался славный, солнечный. Весной еще не пахло, но слабый морозец после настоящих холодов тоже был приятен. Миновав Обуховский мост, свернул направо, на набережную, мимо БДТ, мимо Семеновского моста. Не спешил. Расслабился. Как-будто ничего и не случилось. Близость Восьмого марта слегка оживляла лица встречных женщин, настраивала на лирический лад: «Завтра будет женский праздник. С кем ты будешь спать, проказник?»

Для Васильева нынче вопрос «с кем» был не актуален. Актуален был вопрос: где? Не исключена вероятность, что метром ниже поверхности земли. С температурой, равной температуре окружающего грунта. Если, конечно, господин Кострома не выкинет его труп в Неву.