Лапочка для Демона - Татьяна Анина

Ну и муками совести пострадать.

Я не прошу себе этого. Позволил играть с любимой девушкой матерому менту, который колет допросами непробиваемых мужиков.

Почему она ему не поддалась?

А потому что у нее с психикой что-то невероятное творится. Я пытался сообразить диагноз, кроме уже выясненного, Но у нее голова состоит из одних блоков, и когда Кирсанов лаской и сладкими словами с жутким подтекстом уговаривал ее поехать к Ладе и не связываться со мной, она закрылась от него испугом и твердила: «Игорь все решит».

Это мне Кирсан рассказал в сообщении, когда я уже выезжал из города. Он реально обалдел от моей Лапы. Да так, сука, мне все расписал, что я, совестью изъеденный, ласково своей девочке одеяло поправляю, смотрю, как она спит на переднем сидении и время от времени тяжко вздыхает во сне.

Такая нежная, такая красивая… Как она сегодня стонала, тихо и беспомощно, губы зажимала ладошкой, стыдливо краснела… И подавалась бедрами мне навстречу нетерпеливо.

Самая лучшая.

Мне реально повезло, прав Кирсан, хоть и сука редкая.

Такую от себя нельзя отпускать, ни за что.

Вот пытался я от нее спастись, ее от себя спасти… И нифига не получилось.

А значит.

Через двести километров от Москвы, я отправляю сообщение Кирсану: «Желаю вам от чистого сердца такую же верную подругу, Кирилл Михайлович. На свадьбу не приглашу, невеста вас люто ненавидит».

«Я спрошу у нее, ненавидит ли она меня».

«Попробуй», я ставлю наши с Лапочкой телефоны на синхронизацию, буду наблюдать, кто ей пишет.

«Ольгович, признайся, она для тебя слишком хороша».

«Признаю. Завидуй молча, сука».

На заднем сидении приходит сообщение на мой ноут. Не отвлекаясь от дороги, дотягиваюсь до него рукой и ставлю на панель перед лобовым стеклом.

Открыто несколько окон, по одному идет считывание информации, на другом высвечивается фотография того, кто взломал меня. Человек из команды Кирсана. Мелкий айтишник, что пробил мою защиту, был не виноват в том, что Беркут узнал обо мне все. Он просто сделал «лаз». И нормально не закрыл его, недоучка херов. И по протоптанной дорожке, следом за Кирсановым выблядком, забралась другая крыса. И вот. Это поворот, мать его! Накопал на меня инфу и слил Беркуту почетный мент, дружбан Кирсана, работающий в органах.

Я даже на автостраде в карман заезжаю и останавливаюсь, чтобы не терять время.

Четыре часа утра, я узнаю все о ментовской крысе и тупо сливаю все его связи с криминалом в службу собственной безопасности.

Кроме этого, подставляю дядю при погонах везде и всюду так, чтобы утро у него было веселым, интересным и полным разнообразных событий.

И, чтобы отомстить Кирсану, я еще и конкурентам Беркута продажного мента сдаю.

Недаром Кирсан огрызался, что сам решит все вопросы. Не успеет теперь!

Его дружок подвел нас с Ириской под пули, а, значит, похер на церемонии!

Следом за этой информацией прилетает дельце некой фирмы, что отжала бизнес у Беркута в городе, куда я ехал.

Официальные данные. Неофициальные.

Неплохо. Бандитские войны. Это отличный шанс поквитаться с обидчиками. Врагов Беркута найти оказалось не так и сложно. Инкогнито слить им информацию на все его дела тоже не проблема.

— Сам он, блядь, найдет, расстроенно шепчу я, доброе утро, Кирсанюга. Сейчас ты проснешься и начнешь хлебать мою кашу.

А потому что нехер взлетать выше дозволенной высоты.

— Игореш? мяукает девочка рядом со мной.

— Да, Лап, осталось немного, скоро будем дома, улыбаюсь я, сворачивая свою технику.

Нет. Я поеду в город, дядьке под крыло.

Естественно, рассказывать подробности моей веселой жизни ему не стану, Но в одном Кирсан прав надо укрыться. Надо в стороне переждать.

Теперь не до гордыни. У меня семейный отдых и регистрация брака в ближайшем ЗАГСе. Мое дело сделано, остается только следить, как будут разворачиваться события. И, конечно, Ирискиных обидчиков наказать следует. Должен же я как-то совесть умаслить, а то покоя не дает.

— Кушать хочешь? я прикасаюсь к ее теплым губам.

— А что у нас есть?

— Придорожное кафе с низкокачественным кофе, пончиками, пропитанными транс-жирами, и гамбургерами с соевым мясом.

— М-м-м, как аппетитно, смеется мой Лисенок, моя Лапочка, моя Ириска. Как ее еще нежно назвать?

Все равно не вместится вся моя любовь в эти ласковые прозвища.

— Я люблю тебя, шепчу я.

Нужно взрослеть и переставать бежать от себя.

Все так необычно.

Так странно. Проснуться и увидеть перед собой знакомый до боли белый потолок квартиры Лады.

На мгновение мне кажется, что все произошедшее со мной не более чем безумный сон. Словно я Алиса в Стране Чудес, которая просто заснула сладко на зеленой лужайке, и теперь с удивлением смотрит по сторонам, постепенно привыкая к тому, что ее Страна Чудес, Безумный Шляпник, Мартовский Заяц, Чеширский Кот… Все. Это был лишь сон.

И неожиданно становится страшно.

Нереально страшно, настолько, что мурашки бегут по коже! Я не хочу, чтоб. Это было сном! Не хочу!

Потому что у меня там, в страшной Стране Чудес тогда останется самый главный, самый нужный, самый любимый! Мой ледяной Демон, мой Игорь!

Господи.

Сердце колотится от ужасной догадки, губы пересыхают.

А затем… Затем я ощущаю тепло. Не просто тепло. Жар.

Поворачиваю голову, и облегчение бьет по нервам так ощутимо, что даже больно. Вся кожа болит, и волоски дыбом встают по всему телу.

Мой Демон рядом. Спит, прижавшись ко мне грудью, обнимает, дышит в затылок мерно и спокойно.

И с каждым вздохом, глубоким, ритмичным, утихомиривает мое разгулявшееся злое воображение.

Нет, я не Алиса. И Страна чудес была в реальности. И мой Демон тоже реален.

У него прямой профиль, четкий контур губ и длинные молочные ресницы. Он крепкий и сильный.

Дышит, держит, оберегает.

Ира, Это мечта твоя исполнилась. Что-то, наверно, в прошлой жизни сделала хорошо и заслужила его.

За последние несколько дней мне кажется, я повзрослела минимум на десять лет, стала мудрее, поняла, что мне действительно нужно.

Мне нужно быть рядом с ним.

И. Это не благодарность за спасение, хотя, конечно, я благодарна.

Но все гораздо глубже.

Мне кажется, Это проявилось еще тогда, в первый день нашего знакомства. И потом закрепилось в больнице, когда я смотрела на него, такого бледного, такого далекого, и ужасно, просто до сжимания в сердце хотела, чтоб у него все было хорошо. Чтоб он очнулся, выздоровел. Мне не нужно было ничего от него. Ни слов, ни взглядов, ни еще чего-то.