Леди с клыками - Леонид Кондратьев

Первый день разведчик и его подручные даже ничего не спрашивали. Просто били, давая лишь небольшие передышки. Не мне, себе.

Гроткар, Торкат и Лаэла сидели по соседним камерам и, слушая мои крики, проклинали палачей на все лады, грозясь самыми страшными карами и обещаниями дойти чуть ли не до богов с жалобами на самоуправство. Тех, кто ломал мне ребра, это волновало примерно так же, как мышь, грабящую амбар, стрекот сверчка.

Лишь на второй день мессир Мист соизволил задать мне первый вопрос, правда риторический:

– И чего же ты еще в сознании-то, а, отродье?

– Чего вы добиваетесь?

Произнести эти слова было довольно непросто. Дело даже было не в том, что каждый вздох раскаленными иглами вонзался в мое тело, и не в том, что распухшие губы и несколько выбитых зубов портили артикуляцию. Просто разговаривать с этой сволочью, фривольно откинувшейся на принесенном стражниками в камеру стуле, было противно. Мне больше всего на свете хотелось дорваться до его набякшего горлышка и сомкнуть на нем свои клыки, хоть и изрядно подпорченные сапогами стражников. Очень хотелось!

Это было непередаваемое желание – даже большее, чем легендарная тяга вампиров к крови. Да каких там вампиров – я просто физически ощущала теплую тягу внизу живота, представляя, как я дроблю клыками тонкие хрящики и позвонки его шеи. Это был бы экстаз… Экзальтация смерти… с каким удовольствием мне хотелось бы отбросить притягивающие к земле цепи и в стремительном прыжке прижаться к сидящему напротив меня ублюдку. Дампир, вампир… какая разница? После всего случившегося я понимаю, что самое большое чудовище, самый страшный монстр на свете необязательно должен иметь когти, чешую или клыки. Нет, достаточно новенького камзола, проклюнувшегося брюшка, синюшных брыл дряблых щек и заполненной мерзостью души. Именно такое – назовем его существом – сидело и ухмылялось, видя мои страдания и, самое главное, принимая в них самое активное участие.

– О! Извините, милая леди! Куда делись мои манеры! Мне бы хотелось предложить вам стул, но вы знаете, мой артрит не позволяет мне долго находиться на ногах. Поэтому я думаю, вы обойдетесь. – Мерзкая ухмылка, светящаяся на еще более мерзком лице, являла собой просто омерзительное сочетание. Мне очень сильно захотелось в нее плюнуть, но отсутствие уже третий день хотя бы маковой росинки, если не считать собственной крови, во рту делало эту мечту несбыточной. – Вот тут у меня интересные бумаги. Я бы конечно же дал их вам в руки. Но боюсь, вы их испачкаете. Тем более что от вас довольно серьезно воняет.

Конечно, воняет. Сволочь! Единственное, что он и его подручные не позволили себе со мной сделать, так это изнасиловать. И наверное, только из-за того, что протокол первичного освидетельствования был отправлен в столицу по магосвязи еще до их появления. Как же это его бесило… Исходя слюной и буквально катая меня ногами по покрытому нечистотами полу камеры… Видимо, извращенное удовольствие избивать скрючившуюся в кандалах жертву превышало возможное сексуальное. Хотя… от такого чудовища можно ожидать всякого…

С мерзкой ухмылочкой старший Мист приподнял из издевательски раскрытой бархатной папочки белоснежный лист, покрытый мелким бисером текста, и с повышенным пафосом в голосе огласил:

– Решением экстренного суда имперского управления разведки и контрразведки, подсудимая Клер Шатраэн Отхильда Дербас Туиллойска и ее сообщники Торкат и Гроткар Одрогар, а также Лаэла Са'Ехарим за преступления против государства, связанные с литерным списком, террористическую деятельность и убийство многоуважаемого промышленника Грема Дербаса, все четверо подсудимых объявляются виновными по всем статьям и приговариваются к повешению за шею «до тех пор, пока смерть не отделит их тела от душ». – После этих слов Мист подался вперед и с горячечным блеском в глазах, чуть ли не захлебываясь слюной прошептал: – Не переживай, красотка. Казнь будет только на рассвете. Я успею прийти к тебе в гости примерно за часик. Нам же найдется чем скрасить столь утомительное ожидание? Не так ли?

– Заходи. – Ой, это чего, я сказала? Кажется, да. А действительно, почему бы и нет? Мы… вдвоем… Очень-очень близко… Да это же почти то, о чем я так долго мечтала. Интересно, а каково на вкус будет его сердце? И почему он вдруг так расхохотался?

– Обязательно, – пообещал Мист. – Но не надейся перегрызть мне шею своими милыми клычками. И не отнекивайся, желание сделать это видно в твоих мерзких, унаследованных от Хенеи глазенках без всякой магии. Перед тем как зайти в камеру, так уж и быть, наложу на тебя качественное заклинание паралича и, на всякий случай, гранитных оков. Вы, тифлинги, говорят, горячие штучки, вдобавок ко всем достоинствам еще и заклинания умеющие хорошо с себя сбрасывать.

Урод! Ничего, посмотрим, кто кого. Может, вскрыть себе вены и попробовать все-таки воспользоваться магией крови, вроде бы хладное железо блокирует ее хуже всего? Кстати, а что он там говорил насчет дражайшей мамочки, чтоб ей на диету исключительно из разведчиков и контрразведчиков перейти?

– Ты знаешь мою родительницу?

– Видел на портретах, – сморщился Мист, как будто съел лимон. – Треклятая некромантка, попадется она мне еще! – Глаза его полыхнули ненавистью. Ну-ка, ну-ка, с чего это вдруг такие чувства? – Ты мне заплатишь, – продолжал распинаться волшебник, – за все заплатишь!

– А поконкретней можно? – Наглость? Ну и пусть, смертнице терять уже нечего.

– Эта гнилая любительница трупов убила моего брата. – Мама, я тебя прекрасно понимаю и, может быть, даже уже люблю. Вот только почему ты не извела все семейство?! – Обездвижила, а потом вырвала сердце и унесла его с собой! Но ничего, теперь-то мы сквитаемся. Эх, ну как же вовремя пришел приказ немного прижать обнаглевших гномов, которые совсем страх потеряли, меняя у врагов страны наркотики на оружие. Да и с засланным к вам агентом удачно сложилось, надо бы наградить парня за хорошую работу. Теперь уж подгорные точно не придерутся. Убийство отца, такое у них прощать не принято никому. Да, хорошо получилось, послали мне удачу боги. Знаешь, я позабочусь о том, чтобы твоя шейка в петле не сломалась сразу, и буду долго любоваться, как чьи-то ножки станут долго танцевать в воздухе. Такие худенькие девочки, как показывает практика, самые живучие, не то что эти два бородатых кабана, которые сдохнут в первую же минуту.

Если выберусь из этой передряги, разыщу Хенею. Пусть подучит дочку, и демоны с ним, с этим подчинением воли, вряд ли мы сильно различаемся, если мечтаем об одном и том же. И потом, если впереди вечность, не откажет же она в небольшом отпуске, за время которого род Мистов вымрет естественной смертью от клыков дампира. Чародей ушел, а я со своими друзьями осталась в полутьме подземелья. Одинокий факел где-то у входа давал так мало света, что даже мои глаза видели с трудом.

– Дядя его в порошок сотрет, – пообещала Лаэла. – В маслобойню кинет и раздавит механическим прессом. Он так уже делал кое с кем. Еще и связывать не будет, чтобы за жизнь подольше цеплялся, пытаясь из чана выпрыгнуть.

– Нам это уже не поможет. – Торкат, судя по голосу, был мрачен, как туча. Впрочем, было с чего. – Завтра будем болтаться в петле, как последние каторжники. Клер, я тут осколочек небольшой от стены отбил, он острый немного, может, тебе его кинуть? Ну чтобы к утру этому уроду ничего не обломилось, а?