Закат и гибель Белого флота. 1918-1924 годы - Олег Гончаренко

За неполные три январские недели между добровольческими отрядами и красными прошло 16 боев, в ходе которых добровольческие и чернецовские отряды несли потери в людской силе, но благодаря усилиям командиров, выдвинувшихся за время этой кампании, не слишком большие. Потери могли бы быть много большими, не окажись во главе первых добровольческих отрядов полковника Морозова, командира стойкой 4-й роты, а также офицеров-артиллеристов Миончинского и Шперлинга.

В Новочеркасске Дмитрию Тимофеевичу пришлось сразу же заняться формированием четырех орудийной батареи, которая была собрана буквально по крупицам, учитывая нехватку артиллеристов, и направлена командованием в Ростов. Тем временем батарею успело «догнать» на волах со станции боевое орудие Шперлинга. Его с трудом притащили оставшиеся в живых юнкера-артиллеристы, которые присоединились к батарее, следующей в Ростов. Тем временем есаул Лазарев просил новой поддержки у командования добровольцев, на этот раз для обеспечения тыла отряда, по-прежнему называвшегося «отрядом Чернецова». Большевики продолжили свое наступление с западного направления, от станции Гуково, угрожая тылу донских партизан. От 1-го Офицерского батальона был командирован взвод на узловую станцию Зверево. С ходу офицерский взвод атаковал красных и, бросившись в контратаку, захватил станцию. В этой контратаке взвод потерял одного офицера. Однако радость от столь скорой победы была преждевременной. Со станции Гуково, по сведениям разведчиков-добровольцев, в любую минуту можно было ожидать наступления больших сил противника.

Об этом было передано в Новочеркасск, откуда на помощь взводу решено было отправить весь 1-й Офицерский батальон. С первого раза погрузка в поезд и отправка на станцию Зверево не удалась — обслуга паровоза — машинист и его помощник, поспешили ретироваться в неизвестном направлении. Из рядов 1-го Офицерского батальона выдвинулись два человека, имевшие некоторое представление об управлении железнодорожным транспортом. После нескольких попыток запустить паровоз, состав, наконец, дернуло, и вот медленно, а затем все быстрее и быстрее он тронулся в сторону Зверево. В едином порыве достичь станции назначения как можно скорее офицеры разогнали паровоз до неимоверной по тем временам скорости и за 66 минут покрыли расстояние в 95 верст, сделав лишь одноминутную остановку на промежуточной станции Сулин. Прибыв на станцию Зверево, батальон выгрузился и выставил охранение. Отделение офицеров было направлено проверить станционные пакгаузы, в которых вскоре были обнаружены полушубки, взрывчатка в виде пластин и даже два скорострельных пулемета Лexa.

На утреннем совещании командир батальона решил произвести ночной налет на станцию Гуково и попытаться захватить ее, воспользовавшись эффектом внезапности. Задача была поручена 2-й роте. В три часа пополудни 19 января 1918 года рота во главе со штабс-капитаном Добронравовым выступила со станции Каменская под прикрытием сильно разыгравшейся метели и вскоре исчезла в непроницаемом снежном тумане. Через три часа после ухода роты выяснилось, что неизвестным предателем было отбито сообщение на станцию Гуково о выдвижении белого отряда. Довольно скоро выяснилось, что им оказался местный телеграфист, которого немедленно расстреляли. Следом за отрядом штабс-капитана Добронравова были посланы юнкера с приказом, отменявшим ночную атаку, но было поздно. Рота как сквозь землю провалилась. После нескольких часов томительного ожидания на станцию Каменская вернулись семь офицеров, рассказавших о том, что при подходе к Гуково рота оказалась в ловушке, так как была окружена во всех сторон. Большевики не жалели пуль, и почти две трети роты осталось лежать в заснеженной степи. Добронравов приказал отходить, но сам был ранен. В метельной круговерти, отстреливаясь, отдельные офицеры пытались вынести своего командира с поля боя, но тот, бранясь, приказал им оставить себя и немедленно отходить. 28 человек, включая самого командира роты, погибли. Среди офицеров прошел глухой ропот: как можно было направить одну роту с подобным приказом, если численность противника, по сведениям, многократно превосходила численность всех вместе взятых добровольцев офицерского батальона и партизан Чернецова!

Утром 20 января полковник Борисов, командир батальона, получил известия, что в Гуково сосредоточились силы большевиков в количестве 2000 человек. Он по-прежнему не отказывался от идеи ночной атаки на противника, несмотря на гибель роты Добронравова. Борисов распорядился направить в новый ночной поход часть батальона, в количестве 94 человек с одним пулеметом Леха, с приказом: молниеносным броском захватить станцию и сокрушить большевистские силы. Командовать новым отрядом был назначен подполковник Плохинский. Ночью отряд покинул Каменскую и в сильный мороз отправился на захват станции. Около трех часов ночи отряд тихо подошел к станции и начал развертываться в боевой порядок. Высланный вперед офицерский дозор наткнулся на полусонного часового, чей истошный крик ужаса послужил началом атаки. Застава большевиков была быстро опрокинута, сам подполковник Плохинский бросился на большевистского пулеметчика, метнувшегося к оружию, и заколол его штыком. Другой красногвардеец тут же упал от удара штыком ворвавшегося на позицию заставы следом за командиром отряда штабс-капитаном Згривцом. Большевики, не ожидавшие повторения ночной атаки, спокойно ночевали в поселке при станции и в трех составах, стоявших на станции. После криков и первых раздавшихся выстрелов большевики стали выскакивать из вагонов, на ходу пытаясь отстреливаться, но отряд Плохинского уже захватил станцию. Очевидец событий писал, что всего в несколько минут весь перрон Гуково был усеян телами застреленных большевиков. В панике красные разбегались, пытаясь спастись в двухэтажном вокзальном здании или забиться в вагоны, но тщетно. Меткие выстрелы офицеров косили их наповал. Некоторые большевики стреляли из окон привокзального здания, но ответный огонь с перрона загнал их внутрь, куда уже ворвались неистовые добровольцы со штыками наперевес. В короткой жестокой схватке почти все они были заколоты.

На перроне продолжали греметь выстрелы. Один из эшелонов, с набившимися в него большевиками, быстро отходит по свободному пути. Рядом с ним бегут офицеры, стреляя в двери теплушек на ходу. В дверном проеме одного из вагонов появляется большевик, в спешке срывающий кольцо гранаты; граната выскальзывает из его руки и падает на пол вагона. Крики ужаса, за которыми следует взрыв, и вагон на мгновение озаряется бело-желтым пламенем. Щепки, вагонное стекло и осколки гранат летят во все стороны. Поезд набирает путь и быстро удаляется от преследовавших его офицеров, еще некоторое время стрелявших ему вслед. Входившая в тыл станции Донская офицерская дружина дала несколько залпов по вырвавшемуся поезду, умножив потери большевиков. Два других состава застряли на станции. Ворвавшиеся на их паровозы офицеры ссадили машинистов и остановили готовые отойти составы. Красные начали сдаваться, поднимая руки и выходя из вагонов. Офицерский батальон потерял семь человек убитыми и 20 ранеными — четверть всего его состава. На станции было захвачено 13 пулеметов и неподдающееся учету количество патронов, а также довольно много винтовок. В эшелонах было найдено большое количество продовольствия: сахар, рис, сухофрукты. Там же располагались и походные кухни с уже готовой пищей, за которую принялись усталые и замерзшие добровольцы. Из допроса пленных красногвардейцев постепенно выяснилось место, где были зарыты погибшие накануне офицеры 2-й роты штабс-капитана Добронравова. Посланные с проверкой на место захоронений юнкера вернулись взволнованные и подавленные: тела погибших офицеров были найдены в ужасном виде, что подтверждало нечеловеческие пытки, которым они подверглись со стороны захвативших их большевиков. Судя по всему, сам раненый штабс-капитан Добронравов был закопан в землю еще живым. Это известие привело подполковника Плохинского в неописуемую ярость. Он приказал расстрелять всех захваченных пленных без исключения.