Ты моя, Пушинка! - Ирина Лисовская

— Все, что пожелаешь.

Как по взмаху волшебной палочки он стянул с себя боксеры и скользнул в меня одним резким толчком. Настолько там было влажно и скользко!

Теперь он не был терпеливым, толчки казались слишком отчаянно быстрыми, ведь мы оба горели в пучине страсти.

Из-за пелены перед глазами, я не видела ничего перед собой, но, однозначно, что-то нащупала пальцами на груди Дана. Он тут же убрал мои руки и вытянул над головой, мимолетная находка забылась в тот же миг.

Удовольствие нахлынуло внезапно, ударило так, будто волной накрыло с головой. Я кричала и дергалась, пока испытывала разноцветные грани оргазма, в тот же момент кончил и Дан.

Пока пребывала в эйфории, не понимала, что меня беспокоит. И только когда кое-то теплое потекло по бедрам, реальность довольно быстро вернула меня с небес на землю.

— Мы не предохранялись…

Пропищала и сама не поняла, чего я испугалась больше: того, что у меня сейчас по календарю слишком благоприятный день для зачатия или что могу подцепить какую-то дрянь от Дана.

Хотя второе явно не к месту, ведь мы уже и до этого не предохранялись. Но тогда он, хотя бы, высунул раньше, чем кончил.

Дан будто мысли мои прочел. Приподнялся и облокотился на локоть, одарил меня хитрющим взглядом:

— У меня есть бумажка от доктора, — произнес просто с дьявольски хитрой ухмылкой, что я не смогла удержаться от подкола:

— А что, удобно. И скольким бабам до меня ты говорил такое?

Все его веселье, как рукой сняло:

— Ни одной! Обычно я не терял голову настолько, чтобы забыть про резинку. Но ты будто мой личный афродизиак — ни о чем не могу думать рядом с тобой.

Запрятала улыбку на его груди, но реально поверила. Не знаю, почему. Не врали его глаза, вот просто понимала это. Специально сравнивала поведение Дана тогда и сейчас — будто два разных человека.

Настала неловкая пауза, тогда Даня обнял меня и крепко прижал к своей груди. Обняла его в ответ и пробежалась пальчиками по спине. Сначала невесомо, но постепенно мои касания становились более настойчивыми, ведь практически вся его спина была усыпана странными, неглубокими буграми.

Дан сначала напрягся, но потом тяжело вздохнул и терпеливо ждал, когда закончится моя инспекция. Если ее можно так назвать.

Я хотела взглянуть, но одергивала себя. Зато четко смогла, наконец, разглядеть то, что нащупала ранее на груди — небольшие и еле заметные рубцы.

С ними было понятно — осколочные порезы. Еле различимые, будто после шлифовки кожи. То со спиной у меня возникли вопросы…

И я уже раскрыла рот, но Дан действовал на опережение: вскочил на ноги и моментально поднял меня на руки. Быстром шагом понес прочь…

— Куда?

— В душ!

— А вы точно таксист?

Дан расхохотался, а меня сразу меня усмирил рокочущий и до жути милый звук в его груди. Ладно, я намек поняла — никаких расспросов. Пока что…

* * *

Валяться с Даней и ничего не делать казалось идеальным, ровно до того момента, пока мой желудок жалобно не заурчал.

И, конечно же, от идеи доставки еды из ресторана я отказалась напрочь. Зато с удивлением обнаружила у Чернышова в холодильнике и овощи, и мясо, и яйца. Даже молоко со свежим сроком годности.

— Не хочу тебя отпускать. — Дан подкрался слишком тихо, обнял меня со спины и скрестил пальцы на моем животике. — Оставайся у меня.

Жаркий шепот над ушком послал табун приятных мурашек по телу и жар незамедлительно пополз по венам. Не ответила сразу, ведь могла реально искуситься его предложением. Было слишком хорошо, чтобы отказывать себе в удовольствии. Ведь я, наконец, получила то, чего так отчаянно желала! Искреннюю симпатию Дана. Не могла назвать это чувство любовью, во всяком случае, не сейчас…

И, чтобы отрезвить свой разум, продолжила нарезать филе для рубленых котлет.

Не дождавшись ответа и все так же не отлипая от меня, Даня сгенерировал новую идею, лучше предыдущей:

— Вообще, перебирайся жить ко мне.

Показалось, что бабочки в животе с ума сошли — стали порхать как ненормальные и щекотать внутренности нежными крылышками.

Зависла с ножом в руке и не смогла пошевелиться из-за шока, что сковал мышцы. Дан осторожно коснулся моей ладони и забрал из нее нож, отложил в сторону. В тот же миг объятие стало практически удушающим, в хорошем смысле слова. Любимый держал меня крепко, будто давал понять, что все равно никуда не отпустит. Что бы я ни ответила…

— Я не могу оставить Карину одну.

— Карина — это твоя сестра? — Кивнула, тогда Дан продолжил: — Сколько ей лет?

— Двадцать один, но что это… — не позволил договорить, сразу зашептал на ухо:

— Видишь, взрослая и вполне самостоятельная девушка.

Да, но… Пришлось развернуться в объятиях Дани и упереться в него взглядом.

— Пойми, я не могу ее бросить прямо сейчас.

Конечно, он не понял. Нахмурил брови и поджал губы. Да и я прекрасно осознавала, что мой отказ выглядит слегка надуманным. Но как же мне объяснить Дану ситуацию, чтобы не затронуть при этом скользкую тему… Казалось, миссия не выполнима.

— Когда мне было три года, отец бросил нас ради другой женщины. Это была мать Карины. Мы с мамой не интересовались жизнью отца, он исправно платил алименты, и она не злилась на него. Много раз говорила мне, что их отношения съел был. Что, возможно, они поженились слишком рано, не нагулялись оба. Ну в общем, мы жили своей прекрасной жизнью ровно до того момента, пока нам не позвонили из больницы. Отец указал номер моей мамы в медкарте как человека, с которым нужно связаться в случае беды.

Я остановилась, чтобы перевести дыхание, а Дан покорно молчал, не спешил вставлять ненужные комментарии раньше времени.

— Как оказалось, отец умер от инфаркта. Карине тогда было шестнадцать лет. Бедная сидела под палатой и тряслась от страха. Она выглядела бледнее стены, но смело огрызалась, если ей не нравилось, как с ней обращались. В тот же день выяснилось, что мама Карины умерла еще при родах из-за врачебной ошибки. И остро встал вопрос: куда теперь определить сироту, ведь не смогли найти никаких больше родственников. Понятное дело, мама не горела желанием брать над ней опеку, но я уговорила ее. Всего лишь два года, чтобы не сломать девочке жизнь.

Мы с ней подружились буквально сразу, ведь Карина знала о моем существовании, даже знала, как я выгляжу. Отец ей показывал фото,