Полукровки - Стивен Грэм Джонс

выхватывает у механика стаканчик с мороженым и втягивает остатки.

– Пошли, пока кто-нибудь его не спер, – он кивает на поручень, и они почти у выхода, когда первый водитель, тот, с грязной бейсболкой, выходит из душа.

– Быстрее, – говорит дядя механика, оглядываясь на этого водилу, пытаясь не смеяться, и механик подыгрывает, выбегая вместе с ним. Это лучше, чем остаться позади.

– А, все еще на месте, – говорит дядя, вскакивая на подножку одной ногой, хватаясь за блестящий поручень. Затем, чтобы показать, насколько крепки эти шурупы, как хорошо сделал механик работу, он тянет и дергает, под конец упираясь ногами в дверь, как в мультике, и гвозди одного из его ботинок царапают красную краску.

Поручень не поддается.

И водила с грязной шляпой уже стоит здесь, глядя на дядю механика.

– На твоем месте я бы поберег силы, – говорит он, засовывая в рот жевательный табак, крошки и волокна сыплются из его рта.

Дядя, все еще держась за поручень, смотрит на него сверху вниз, затем проверяет, где механик.

– В смысле, ты же можешь завести его с толкача, – говорит водитель, пиная бампер так сильно, что хлопья ржавчины сыплются наземь.

– Садись в машину, – говорит дядя механику, спуская ногу на подножку, а правой рукой все еще цепляясь за поручень, словно ради поддержки.

– «Бра Волк»? – спрашивает водила, подаваясь вперед, смачно длинно плюя коричневым на вытертый протектор передней шины дядиного грузовика.

– Внутрь, быстро, – говорит дядя снова. Час потехи закончился. Механик повинуется, и последнее, что он видит перед тем, как его дядя нагибается так, чтобы его даже из окна с той стороны видно не было, – то, что он прокусывает термометр, и серебряная ртуть бежит по его подбородку вместе с кровью, и механик прикрывает глаза, зная, что люди до сих пор не хотят, чтобы вервольфы приходили к ним на ужин.

Но они все равно приходят, говорит он себе, чтобы помочь дяде.

И они голоднее, чем прежде.

Глава 11

Лай на луну

Мы не знаем, как она постоянно нас находила.

Либби называла ее тайной поклонницей Даррена.

Даррену это было по сердцу.

Ее любовные письма были блестящи и ярки.

Все это было большой шуткой.

Мы впервые были в Южной Каролине.

Даррен ездил туда-сюда из Тулсы, просто развозя всякие гражданские товары – как он говорил, «гонял по ТЦ». Паллеты толстовок, коробки всякой электроники, сезонные товары. Впервые он получил страховой полис. На нем стояло чье-то другое имя, но налоги платил он. Поскольку он был не женат и не имел детей, он мог работать по выходным, от чего увиливали остальные водители. Компании было выгодно иметь его всегда под рукой, может, он даже мог бы сделать на этом карьеру. Ему выдали блестящий «Петербилт» [23] и выдали все бейсболки, какие он только хотел носить.

Даррен подыгрывал им. Даже вервольфы понимают про хорошую подработку, когда ее получают, – Либби тоже. Она работала регистратором на смазочной станции за городом на автостраде. Некоторые боксы были огромными, поскольку каждый час через них грохотали огромные грузовики. Ямы под боксами тянулись на мили. Поскольку грузовики ездят круглосуточно, авторемонт работал тоже круглосуточно.

Как и Даррен, Либби брала ночную смену, когда остальные предпочитали быть дома.

Из-за этого я оставался вне трейлера один почти все время.

Я немного ходил в школу – все еще в десятый класс, – но теперь это просто было место, куда можно было ходить, вместо того чтобы крутить гайки в грязном цеху. Я не имел ничего против собраний болельщиков, а посещение кафе было прямо как сон и случалось по расписанию, но я знал, что не должен позволять себе привязанностей. Я не хотел повторения ситуации в Джорджии. Ситуации с очередной Бриттани. Или, может, теперь она и правда была Лейлой. В Южной Каролине в любом случае довольно просто получить «трояк». Троечник не привлекает внимания. Они нужны для тяжелых работ, для соцопросов, для истории.

Мистер Бреннан, однако, не позволял мне увиливать от английского. Он сказал, что не хочет, чтобы я провалился. Что во мне есть нечто, чего нет в остальных детях.

Ну да, вервольфовские гены во мне есть.

Но вслух я этого не сказал.

Английский шел четвертым уроком.

Чтобы спастись, я решил прогулять и его, и пятый урок.

Простите, мистер Бреннан.

Однако я учился усердно. Поскольку мне каждую ночь не надо было писать домашку, я мог погулять по лугам и среди деревьев, раскрыв ладони, чтобы колоски травы щекотали их. И поскольку я был не в доме, в тот раз я увидел ее первым. Тайную обожательницу Даррена.

Она сидела за рулем другого дома на колесах, но это была определенно она. Кто еще стал бы идти сквозь траву с фонариком, звеня стеклянными банками с завинчивающимися крышками на поясе и шевеля длинными хромированными пальцами?

Они были не совсем как пинцеты. Они были ближе к клещам, но жестче и нежнее одновременно.

Она двигалась как водоплавающая птица на мелководье, что охотится за лягушками, и так медленно, что можно было отключиться, глядя на нее, так что вскоре она шла бы по твоим снам, которые ты видел бы с открытыми глазами.

И пускай ее волосы были всегда стянуты на затылке в курчавую французскую косу. Когда она погружала фонарик в банку, чтобы получше рассмотреть образец, свет омывал ее лицо, и волосы светились нимбом вокруг головы. От этого она казалась ангелом или пришельцем.

Поскольку она все время смотрела в траву, она не заметила моего силуэта, а я стоял рядом, застыв от ужаса.

Последний раз она нашла нас в Техасе.

Я был классе в пятом, насколько помню. После смерти Деда мы совершили долгий бросок из Арканзаса во Флориду, но почти три года ушло, чтобы вернуться хотя бы на нынешнее расстояние. То, как мы мотались взад-вперед от Восточного побережья до Техаса или Нью-Мехико, затем опять назад, пытаясь опережать холода, Даррен называл «скачками на йо-йо». Мы пытались сбежать от холода. Пытались скрывать наши следы.

Либби сказала, что это больше похоже на езду на маятнике, который ведет обратный отсчет нашим жизням.

Маятники и йо-йо не были, однако, настоящей причиной нашего пребывания в Техасе. Мы были в Техасе потому, что тот граничит с Арканзасом. Где бы мы ни находились, в каком бы штате мы ни были, Арканзас оставался направлением, в котором смотрела Либби, когда думала, что никто из нас на нее не смотрит.

Рыжий все еще был там или мог