Девушка из Зазеркалья - Влада Ольховская

Она была там все с тем же соседом, придурком этим татуированным. Он ее в больницу привез. Неужели он не мог ее защитить? Одна мысль об этом злила Максима. Если бы он там был, эти воры до нее и добраться бы не сумели!

Он попытался объяснить Еве всю неправильность произошедшего. Она и слушать не стала. И все равно, когда она попросила отвезти ее на презентацию, Максим согласился. Потому что если ее повезет татуированный, она еще что-нибудь сломать может! Нет этим двоим доверия, когда они вместе.

Сейчас Максим оставался снаружи, а вот Ева умудрилась пробраться в первые ряды в зале. То ли вопреки перелому, то ли благодаря ему! Хотя скорее вопреки: создавалось впечатление, что собравшиеся здесь женщины не очень-то жалуют друг друга. Еще бы! Каждая наверняка считала, что Арсений ее по-настоящему любит, только признаться стесняется.

Возле трибуны поставили два высоких вентилятора, и только после этого Лермонтов вышел к своим читательницам. Причем необходимость вентиляторов сразу стала очевидна: любимец дамских сердец явился в черных кожаных штанах и плотной замшевой рубахе в необъяснимом ковбойском стиле.

На лицах многих из собравшихся промелькнуло разочарование. Скорее всего, обожаемого Арсения они представляли не таким. Но сам Лермонтов не позволил им отвлечься настолько, чтобы они додумались уйти. Он заговорил.

– Спасибо всем, кто пришел сегодня поддержать меня! Каждый рассказ о моей книге – очень волнительный момент для меня. Ведь и сама книга – интимный опыт для писателя. Особенно когда она посвящена прекраснейшему из творений Божиих. Я говорю о вас, милые дамы. Что вообще может быть лучше женщины? Совершеннее, добрее? Мужчина изначально был создан, чтобы служить ей, и лишь грубая сила смогла сместить мировое равновесие!

Милые дамы, красные и потные, одобрительно кивали, поправляя шиньоны трехсантиметровыми ногтями. Свои первоначальные сомнения отбросили даже те, у кого появление Арсения вызвало скептицизм. Его слушали все… или притворялись, что слушают.

Максим мог догадаться, почему так. Лермонтов не говорил ничего нового, правдивого или даже объективно верного. Но его речи наполняли каждую из собравшихся чувством собственной значимости. Им уже не важно было, на кого наорал начальник, кому изменяет муж, а кто никак похудеть не может. Привычные бытовые проблемы отходили на второй план.

В мире этого типа каждая могла быть совершенной, не предпринимая для этого вообще никаких усилий. При этом совершенной она считала только себя, в остальных же видела страшных толстых неудачниц. И не важно, что эти две мысли противоречили друг другу. Поверить в ложь проще, чем работать над собой.

Но сам Арсений как раз не верил. Он улыбался и сиропом лил сладкие речи, однако его глаза оставались внимательными и настороженными. Он медленно обводил взглядом своих читательниц, постоянно следил за потенциальной угрозой в лице мужчин, иногда кивал охране. Во всей его фигуре постоянно чувствовалось что-то напряженное, как у лжеца, который ждет разоблачения.

Его речь была долгой, но женщины с легкостью выдержали этот час на страшной жаре. Максим беспокоился за Еву: не с ее травмой в таких условиях находиться! Однако сама девушка держалась невозмутимо и удачно имитировала общий восторг.

Когда песнь прекрасной даме была наконец допета, собравшиеся выстроились в очередь за автографами. Туда мужчины даже не сунулись, многие разошлись, некоторых увели охранники. Как они сделали это без шума – Максим не представлял. Если бы он хотел получить автограф на этой жалкой книжонке, он бы нашел способ добиться своего!

Но пока он туда не совался, потому что не знал, помешает этим Еве или нет. Он продолжал наблюдать за ней на расстоянии.

Очередь продвигалась медленно. Каждой новой читательнице Арсений считал своим долгом что-то сказать и улыбнуться. Женщины лопотали благодарности в ответ, а он их внимательно выслушивал. Дело затягивалось.

Наконец дошла очередь и до Евы. Арсений начал что-то говорить, но осекся, посмотрев на лицо девушки. Максим со своего места не мог толком разглядеть, что Ева перестала притворяться восторженной дурочкой и продемонстрировала истинную сущность. Они смотрели друг на друга пару секунд. Потом Лермонтов заставил себя улыбнуться и торопливо подписал книгу. Ева ушла, освобождая место следующей фанатке.

Максим встретил ее у входа, и от магазина они отошли в молчании. Он ожидал, что девушка выкинет книгу при первой же возможности, но Ева спрятала ее в рюкзак.

– Это ведь он, да? – спросил Максим, когда они добрались до машины. – Я в это ваше расследование не лезу глубоко, но общие детали знаю… Похоже, с ним ты угадала правильно.

– Я ничего не угадываю. Почему ты считаешь, что это он?

– Ай, скользкий он какой-то… Врет так очевидно, что я вообще не понимаю, как можно ему верить!

– Кто захочет, тот поверит. Ложь не указывает на способность убить.

– Мне кажется, что он скрывает нечто более серьезное, чем свое истинное отношение к женщинам, – признал Максим.

– Это верно.

– И это что-то для него важно… Как раз как убийство. Да и потом… По-моему, он почувствовал, что с тобой что-то не так, как мне кажется.

– Да.

Отсутствие отрицания с ее стороны окрыляло, и Максим решился спросить:

– Значит, ты тоже считаешь, что это он?

– Нет.

* * *

В этой ситуации она вела себя странно, с какой стороны ни подойти. И Вика прекрасно знала об этом. Она, больше всех возражавшая против расследования, сама вызвалась посмотреть на тело… Посмотреть на тело! В этом была заключена еще большая странность. Вика в отличие от той же Евы не могла относиться к лицезрению трупов даже равнодушно, не говоря уже об энтузиазме.

Однако это дело уже вышло за рамки простого «хочу – не хочу». Девушка чувствовала, что ей нужно это знать.

– Тебе не кажется странным, что эти тела были найдены? – спросила Вика. – Не представляю, как он это позволил!

Когда ей сообщили, что найдена не только Валентина Глебова, но и несколько предыдущих жертв, о которых они не знали, Вика сначала не поверила. Этот убийца действовал слишком грамотно, слишком четко… Как он мог «сдать» целое кладбище?!

А вот Вадим от отсутствия доверия не страдал:

– Там реально случайность была. Какие-то богатенькие детишки решили поиграть в искателей кладов. Они забрались в лес и обнаружили один из трупов.

– Но как? Он что, посреди леса их кидал?

– Нет, под землю закапывал. Но у детишек был с собой металлоискатель, а у трупа – металлический штырь в позвоночнике. Дальше нам всем повезло, что детишки не убежали оттуда в истерике, а вызвали полицию. В итоге в лесу нашли четыре трупа, один из них – и есть наша пропавшая Валентина.

Да, это может быть случайностью. Но получается, что убийца сам себе наперекор идет! То он оставляет трупы на виду, как было с тем пугалом в отдаленной деревне, то закапывает в лесу, где их находят лишь чудом… Это действия полного психа, окончательно потерявшего логику. А в данном случае убийца таковым не является, иначе он не смог бы организовывать преступления! У его действий должна быть причина.