Табу. Разбитые судьбы - Екатерина Сокольская

сердце забилось в два раза быстрее, рискуя своим стуком разбудить девушку.

Так и есть. Её светлые ресницы затрепетали и сонные глаза с недоумением посмотрели на меня. Как будто заглянула в душу. Не стоит этого делать, Мань. Там ад. Там черти жарят мою душу.

— Ты пришёл, — её хриплый ото сна голос казался мне слаще музыки.

— Прости, что так долго.

Казалось, что мы говорили совсем о другом. Словно она ждала все эти годы и вот наконец-то дождалась. Только это было вновь моё чёртово воображение. Не забыть бы поговорить об этом с Дастагуль…

— Мишка уснул.

— Да, вижу.

Нужные слова так и не хотели всплывать наружу. Говорить совсем не хотелось. Да и о чем? Хотелось просто, чтобы она смотрела на меня ТАК. Спокойно. Как раньше. На миг я снова увидел мою взбалмошную соседку, которая не давала заскучать. С которой было так спокойно просто молчать, сидя на крыше и глядя на звёзды.

Но наваждение развеялось. Машка моргнула. Её сон отступил. В голове закрутились какие-то шестерёнки. Я даже слышал их скрип.

— Тебе пора, — от тёплого голоса не осталось и следа.

С трудом поднявшись на ноги, я провёл по волосам, пытаясь собраться с силами. Пытаясь попрощаться. Навсегда? А я смогу в этот раз просто уйти?

Аккуратно подхватив сонного сына, я прошёл в коридор, снимая с вешалки его одежду.

Если она сейчас попросит остаться… Если хоть один её взгляд скажет мне больше слов, то никакая сила не заставит меня уйти. Если знать, что я ей нужен, но она молчала.

— Мань… — я умоляюще посмотрел ей в глаза, ища хоть что-то.

— Мить… не надо… — она отвернулась, пряча эмоции. Я всё понял. А чего я ожидал? Дурак.

Нельзя после всего, что она пережила, просто взять и забыть. Взять и начать сначала. Такого не бывает. Не со мной точно.

Тихо прикрыв за собой дверь, я вышел на улицу со своей бесценной ношей.

Мишка что-то проворчал, когда я аккуратно переложил его в кресло. Лишь этот маленький человек удерживает меня от пропасти. Еще какой-то месяц назад я и не замечал её. А сейчас, стоит лишь сделать шаг и полечу в бездну. Но Мишка… Только я у него остался. Только он у меня есть. Как я буду жить, если и его не станет рядом?

Дверь подъезда с глухим ударом хлопнула. Я обернулся. Рыжий ураган чуть не сбил меня с ног, впечатывая в машину. Её дрожащие ручки сжали ворот моего пальто, прижимая к себе. Мягкие губы накрыли мои. Сладко. Чёрт возьми как сладко. Обхватив её мокрое от слёз лицо ладонями, боялся хоть на миг отпустить её.

Это мгновение закончилось слишком быстро. Отстранившись, Машка всхлипнула.

— Никогда больше не возвращайся. Ты обещал, Мить, — тихий надрывный голос умолял оставить её в покое, а глаза кричали, чтобы остался. А я просто стоял и смотрел, как дверь подъезда закрылась. Закрылась и дверь в её сердце.

Глава 27. Дима

Я докуривал вторую сигарету, пытаясь собраться с мыслями. Что я ей скажу? С чего начать? Как описать то, что творится в моей душе и в мозгах? Никогда не любил этого копания в своих чувствах. Но один бы я не справился. Только эта женщина знала обо мне ВСЁ.

Затушив окурок о металлическую урну, глубоко вдохнул. Не было смысла больше это оттягивать. Я нуждался в разговоре с ней.

Я потянул дверь с лаконичной надписью «Врач нарколог. Психотерапевт Дастагуль Кхусеинова». В приёмной улыбчивая девушка сразу же проводила меня в кабинет моего лечащего врача, без которой я бы давно спился или валялся в канаве с проломленной головой.

За последний год здесь ничего не изменилось. Маленький рабочий столик с компьютером. Открытый стеллаж с книгами по психиатрии. Сейф для историй болезни. Какой-то розовый цветок на окне, из которого можно увидеть серый парк.

При моём появлении женщина, сидящая за столом, сняла очки и внимательно посмотрела на меня. От её взгляда раньше хотелось куда-то скрыться. Казалось, что её тяжёлый взгляд обладал сверхъестественным рентгеном, способным прочитать мои мысли. Она была словно цыганка, которой пугали маленьких детей у нас в посёлке. Чёрные волосы и восточная внешность ещё больше подталкивали к такому сравнению.

— Давно нэ видэлись, Дмитрий Алэксандрович. Присаживайтэсь, — с мягкой улыбкой Дастагуль указала на кресло возле стола.

— Добрый день.

Я сел, всё ещё не зная с чего начать и что вообще здесь делаю. Мне всегда было сложно на этих консультациях. Особенно после такого большого перерыва. Признаться, я думал, что больше никогда не появлюсь здесь, но судьба распорядилась по-другому.

— Вы выглядитэ уставшим.

— Сплю мало. Курю много.

— Я надэялась, что терапия помогла вам и вы обрэли покой в душе, но вот вы снова здэсь, — она медленно взяла ручку, готовясь записывать, но слова не шли с губ. — Дмитрий, расскажитэ, что вас гложет?

— Она вернулась, — я посмотрел на Дастагуль. Она в свою очередь немного подалась вперёд, облокотившись о поверхность стола. — Две недели назад прошлое снова настигло меня. Я так хотел его оставить, но спокойная жизни мне не светит.

— Расскажитэ, как это произошло?

— Мой сын… чуть не погиб.

— Аллах! — Дастагуль искренне ужаснулась, прикрыв ладонью рот.

— С ним всё в порядке. Я стараюсь не думать об этом. Стараюсь не думать о том, как я бы смог жить без него. И смог бы вообще, — я провёл рукой по волосам и запрокинул голову. — ОНА оказалась рядом. Она, а не я. Если бы…

— Сын для вас был своего рода спасатэльным жилетом послэдние годы. Имэнно отвэтственность за его жизнь дэлает вас сильнее. Дэржит наплаву.

— Это так. До сих пор стоит мне закрыть глаза, я вижу его, барахтающегося в ледяной воде. Или её, глядящую на меня с ненавистью…

— Как прошла ваша встрэча, — она снова взяла ручку, следя за каждой моей мимикой.

— Как прошла? А вы как думаете? Скверно, — я горько ухмыльнулся. Глупый вопрос от человека, который вот уже несколько лет пытался избавить меня от чувства вины и вспышек ярости.

— Что она сказала?

— Что и ожидалось. Что ненавидит и никогда не простит. У неё своя жизнь и в ней нет для меня места.

— А чего бы вы хотэли? Быть рядом? Каждый дэнь видеть напоминание о своих ошибках?

— Думаете, я когда-то смогу их забыть?

— Наша тэрапия, Дмитрий, нацелена на не «забыть», а на «простить» себя за прошлое. Вам нужно простить сэбя за всё, что вы сдэлали.

— Проще сказать, чем сделать.