Хтонь. Зверь из бездны - Руслан Ерофеев

А еще он любил эту местность за то, что там, на мини-рынке, стояло несколько знакомых букинистов и просто алкашей, торговавших самой разной, порой раритетнейшей литературой. Как-то Казарин подрезал здесь у одного чокнутого старичка великолепный заграничный альбом с репродукциями нежно любимых им кубистов – от Жоржа Брака до Пикассо. А в другой раз зацепил собрание сочинений не менее обожаемых братьев Стругацких.

Не был Артем в этих краях целую вечность, однако ничего тут не изменилось. По-прежнему – те же поставленные на попа ящики, застеленные замызганными «Известиями», тот же немудрящий товар на них, те же унылые барыги с испитыми лицами и редкие покупатели в одинаковых серых пальто, шлепающие промеж лотков по грязным лужам.

Букинисты, как обычно, держались особняком от всяких там торговцев подержанными автомобильными деталями и поношенными шмотками. Казарин завидел знакомого торгаша по кличке Кадык и двинулся к нему, перепрыгивая через громадные лужи, словно большой голенастый кузнечик. Но все равно сразу же заляпал чистые брюки жирными брызгами фекального цвета.

Морда лица у барыги была как у суматранского макака, который жидко обделался в гостях у симпатичной текущей самочки. Он ежился под мелким ледяным дождиком, кутаясь в выцветшую зеленую ветровку а-ля «доцент на картошке». В ногах у него покоился пропитанный влагой ящик, на котором сиротливо размокали «Народные русские сказки» Афанасьева, «Стенограмма XXVI съезда КПСС» и еще какое-то барахло. Это ничем не походило на тот гибрид пещеры Али-Бабы и районной детской библиотеки, что Артем наблюдал здесь раньше.

Завидев знакомый подрыльник, Кадык заметно оживился. Хищно затянувшись беломориной так, что здоровенный кадык, благодаря которому он и получил свое прозвище, быстро заходил под кожей, барыга нетерпеливо кинул тетке необъятных габаритов, давившей монументальными дойками хлипкий прилавок соседнего ларька «Соки-Воды»:

– Последи!

Он схватил Артема под ручку, как лимитчица столичного поца, который пообещал ей жениться, и повлек куда-то в глубь павильона с овощами, ржавевшего неподалеку. На ходу Казарин узнал, что книжный бизнес нынче переживает не лучшие времена. Людей, стоящих с книжками, стали гонять менты. Понятное дело, это ж не насвай с марихуаной. С книжников шерсти настрижешь не больше, чем с промежности кота породы «сфинкс» – Артем видел как-то по телевизору в «Международной панораме» таких странных кошаков, выведенных какими-то извращенцами на загнивающем Западе. Лысые и страшные, как последние пара месяцев Артемовой жизни.

Дальнейшее напоминало нечто вроде встречи двух шпионов в тылу врага. Миновав грязный, задристанный прокисшей помидорной жижей коридорчик, Казарин и его спутник оказались в темном, воняющем гнилыми овощами складе. Артем было подумал, что Кадык сейчас предложит ему сверить часы, как показывают в шпионских фильмах. Но торгаш вместо этого извлек откуда-то из-за ящиков с гнилой морковкой пару довольно больших коробок с книжками.

Артем медленно охренел: чего тут только не было! И знаменитая «рамочка» – лучшая советская серия фантастико-приключенческой литературы. И полузапрещенные Пастернаки-Есенины-Ахматовы с примкнувшим к ним Высоцким в виде его единственного опубликованного в Советском Союзе стихотворного сборника «Нерв». И «Архипелаг ГУЛАГ» опального Солженицына. И даже Библия в старинном синодальном издании.

Казарин потряс головой, решительно отгоняя почти непреодолимое желание запустить руку в карман куртки, где у него лежала зарплата за последний месяц. Все же сегодня он пришел сюда не за этим.

– Слушай, Кадык, а ты можешь мне достать книги… про это? – осторожно спросил Артем подпольного букиниста.

Слово «доставать» прочно вошло в лексикон советских граждан. Доставать приходилось все: колбасу, мягкую мебель и, конечно же, книги. Артем неожиданно улыбнулся, вспомнив, что в далеком детстве он, услышав, что есть такой писатель – Достоевский, сразу подумал, что его фамилия образована от слова «доставать».

– Про что – «про это»? – удивился обладатель огромного кадыка, вернув Артема в сегодняшний день.

– Ну, про это, – воспитанный в пуританских коммунистических традициях Казарин так и не смог выговорить запретное иностранное слово «секс» и с некоторым отвращением к самому себе изобразил коитус нехитрым и всем понятным жестом – с помощью кулака и пальца.

– Так бы сразу и сказал, – буркнул неразговорчивый Кадык и вытащил из-за самой дальней груды ящиков грязный пакет с полуистертой рекламой «Летайте самолетами «Аэрофлота».

Через мгновение оттуда были извлечены несколько иностранных журналов с полуголыми девицами на ярких обложках, «Декамерон» Боккаччо и «120 дней Содома» за авторством какого-то там маркиза, о котором Артем слышал впервые в жизни. Последней была вынута на свет сам-издатовская книжица, переплетенная в серый коленкор, с загадочной надписью «Эммануэль», сделанной шариковой ручкой.

Казарин помялся и пояснил, что это не совсем то, что ему нужно, промямлив что-то о медицинской стороне вопроса.

– А, фрейдов всяких душа запросила? – проворчал Кадык, сгребая свои сокровища в кучу и рассовывая по разным укромным местам. – Это тебе к Академику. Он у нас фрейдист. А я нормальный советский человек, член КПСС с тридцать седьмого года, а не извращенец какой-нибудь, чтобы всякими классово чуждыми фрейдами торговать! Вон он стоит. Он тебе все найдет. Хоть обчитайся!

Артем с Кадыком как раз вышли из павильона, и Казарин зашагал по направлению к указанному Кадыком гражданину. Сваливая с успешно реализованного шпионского задания, Артем, вопреки кодексу настоящего разведчика, обернулся назад и увидел, как Кадык шустро свернул торговлю и, взбрыкивая от нетерпения, потрусил к близлежащему пивному ларьку. Очевидно, он решил сбить неприятный осадок от общения с таким никчемным покупателем, как Казарин, пластмассовым вкусом жигулевского пивка, которое наглые красномордые торговки сплошь и рядом разбавляли сырой водой с добавлением стирального порошка «Минутка», чтоб была пена.

Старичок, на которого указал Казарину Кадык, гордо носил блестящее старорежимное пенсне, профессорскую бородку и облезлую шапку-пирожок. На ногах его, несмотря на осеннюю слякоть, красовались громадные валенки со сверкающими калошами. Интеллигентный вид слегка портил лишь значок «Мастеру свиноводства» с гордым призывом «Догоним и перегоним США!», нацепленный на видавшее виды пальто, очевидно, для отвода глаз. Перед старичком на промокшем куске картона также лежала кое-какая немудрящая печатная продукция – Артем разглядел «Молодую гвардию» и еще что-то столь же легальное и даже верноподданническое. Видимо, тоже для отвода глаз. Ясно было, что все запретные плоды из своего райского садика Академик прячет в не менее укромном месте, чем его кадыкастый коллега.

– Что вас интересует, молодой человек? – спросил Академик с бесподобным дореволюционным прононсом.

Перед этим человеком неудобно было пользоваться неприличными жестами, и Казарин, набравшись храбрости, ответствовал:

– Меня интересует половой вопрос…