Ледяной рыцарь - Татьяна Леванова

– Это я брезгую! – Маша встала на санях. Возница, наоборот, съежился. – Вот такая скотина меня есть будет. Во что ты превратился! Хотя, думаю, не было у тебя никаких былых времен.

– Были! – голова так возмутилась, что поднатужилась и повернулась к девочке носом. – Были! Летал, красивый, в облаках! А тут сраженье было, два войска на конях полегли. Я хоть и морской, а рыбу не ем, на суше пропитанье добываю. Не пропадать же мясу! Я людей-то не ел никогда, но вот лошадки…

– И что? – заинтересовалась девочка.

– И что… Сожрал всех коняг подчистую и уснул довольный. Проспал сотню лет, разжирел, травой порос, ей в тепле-то хорошо расти. Скотину на мне пасти стали. Ну вот и начал таскать помаленьку. Думал, силы поднакоплю и в небеса. А потом увяз… В своем…

– А если тебя почистить? – предложила Маша. – Ты смог бы взлететь?

– А что? – задумалась голова. – С голодухи-то похудел, кажется. Попробуй. Давай, разгребай! Только поторопись, твои уже со средненькой попрощались, к старшенькой движутся. Не ем людей, но ведь нет сил терпеть уже…

– Ага, бери лопату и начинай, – хмыкнул весьма непочтительно Машин возничий. – Самая работа для бесполезной венцесски.

Маша засунула в рот еще две подушечки мятной жвачки. Голова у нее немного кружилась. Потом поднялась в санях, встала на ноги, осмотреть все холмы, нежно розовеющие на закате. Они и в самом деле изгибались, как огромная змея. Девочка зажмурилась, представляя себе дракона маленьким и грязным, а потом щелкнула пальцами, восстанавливая его снаружи. Змеи ведь шкуру меняют время от времени, так легко себе представить, будто это одежка. А может быть, получится сделать его новеньким, так же, как она восстановила шапку шарлатана в Как-о-Думе и летающий диск на островах Океана падающих звезд? Новеньким и чистым змеем на белоснежном нетронутом поле…

Представить оказалось легко, щелкнуть пальцами тоже. Но не успела Маша открыть глаза, под ногами у нее дрогнуло. Она пошатнулась… Ладно хоть возница успел ее подхватить, не то бы рухнула в зловонную жижу, перемешанную со снегом.

– Ты что сделала? – закричал возничий, больно сжимая ее локти.

– Что?

Холмы зашатались, как волны бушующего моря, грязь сливалась с них, скатывалась и пропадала, не долетая до земли. Поднялся сильный ветер, заржали, зашарахались испуганные лошади, пахнуло снеговой арбузной свежестью – чистый воздух казался жидким, люди буквально пили его, вдыхая ртом. И вдруг загудело ликующе:

– Я свободен!

– Он же таких дел натворит! – продолжал трясти Машу возница.

– Великая волшебница, как мне отблагодарить тебя за мою свободу?

– Дел не натвори! – крикнула в ответ Маша, потому что ничего умнее в этот момент ей просто в голову не пришло. И тут же добавила: – И нас отпусти!

– Снова облака, снова горы! – радовался дракон, теперь его голос напоминал грохочущий водопад. – Подальше от людей с их дармовой кормежкой, подальше от войн! Один, совсем один, на краю земли… Только я да киты в океане.

Дрожь прошла по земле в последний раз, дракон рванулся в небеса, покрасовался в закатном небе и пропал. Люди огляделись. Их окружало ровное белое поле – Маша под шумок восстановила и землю, чтобы сани не угодили в овраг.

– Где наш отряд? Он успел их слопать?

Но вскоре показались всадники. Ликующий голос молодого рысаря разнесся над снежным полем:

– Он испугался сражаться с нами!

– Это все девчонка, она волшебница, – попытались втолковать рысарям возничие. Но Шестипалый не удостоил Машу и презрительным взглядом.

– Просил же деревенских не наливать вам хлебной водки, а они – зима, холода… Чтобы исполин испугался такой куколки. Ну вы даете!

Обоз двигался по заснеженной пустыне, солнце светило слева, оно опускалось очень быстро, почти падало с неба за горизонт и как будто цеплялось за людей и лошадей своими алыми лучами. Маша с тревогой поглядывала вперед – ничего похожего на большой город, каким она представляла себе Захолмвье, не виднелось вдали.

– Ты как, голодна? – спросил ее, поравнявшись с санями, Шестипалый. Сам он выглядел неважно, был бледен и словно запыхался.

– Была голодна до Вонючих холмов, – ответила девочка угрюмо. – А мы скоро приедем?

– Придется заночевать в поле. – Шестипалый вздохнул. – Понимаю, не годится для твоего слабого здоровья. Но что делать. С медведем провозились, со змеем, потом слегка с дороги сбились. Дотемна не поспеть. А с последним лучом ворота в Захолмвье закроют. Постараемся доехать до леса, хоть дрова будут для костра.

Вот чего Маша действительно хотела, так это пить. Возничий время от времени прикладывался к плоской жестяной фляжке, но вряд ли это была вода.

Они успели дотемна подъехать лишь к границе леса. Вскоре запылали костры, запахло жареным мясом, возничие обихаживали лошадей, кормили мелким овсом. Маша выбралась из саней, чтобы размяться, но стоило ей слегка углубиться в лес, как под каждым кустом ей начал мерещиться колобок, и она вернулась к рысарям.

Ужин состоял из жесткого, странно пахнущего медвежьего мяса и овсяной каши. Маша не смогла себя заставить даже попробовать медведя. Она пожевала каши, а потом, немного поколебавшись, приманила себе из погреба тетки Марьи еще одно моченое яблочко.

– Не еда для венцессы, – не то посочувствовал, не то посмеялся над ней Шестипалый. – Медвежатина, овес. Постараюсь завтра раздобыть тебе цыпленка.

Маша смутилась, не зная, поблагодарить ли рысаря за такую заботу. Она пробурчала что-то ради приличия и забралась в сани, укрылась дырявой шубой, принесенной ей Шестипалым, и стала смотреть на небо. Незнакомые звезды, яркие, переливающиеся, как бриллианты, подмигивали ей из глубокой синевы. Она не заметила, как уснула под говор и смех рысарей, а ночью разбудил ее громкий волчий вой.

Маша подскочила и увидела Шестипалого, он дремал, сидя на ее санях, в руках сжимая тяжелый меч.

– Не бойся, волки далеко, – пробормотал он, не открывая глаз. Девочка осмотрелась. У костров спали рысари, завернувшись в шкуры. Слышалось сонное всхрапывание лошадей, накрытых попонами. Огонь плясал, потрескивали сучья, подкладываемые в костер часовыми. Девочка впервые спала в лесу, зимой, под открытым небом. Она отвернулась от лагеря, закрылась от пламени костра, и жадно смотрела на притихший почерневший лес, на тоскливое белое поле, на сверкающие звезды…

Со стороны Шестипалого послышался скребущий звук, словно рысарь почесывался во сне. Девочка посмотрела на него, он оставался неподвижным, а звук не прекращался. Более из любопытства Маша приподнялась, заглядывая за кромку саней…

На снегу у саней клубилась и пузырилась странная лужа, она не замерзала и только разрасталась. Маша замерла, пытаясь сообразить, что бы это могло быть. И вдруг из лужи вынырнули два глаза на стебельках, осмотрелись и остановили взгляд на девочке. Затем из глубины выплыли толстые губы и сказали: