Стоящие за твоим плечом - Александр Конторович

Развернувшись, атаковали мы противника неожиданно, ибо никаких сторожевых постов у неприятеля не имелось. Чем в немалое смущение противника и привели.

Бой недолго продолжался, побросали они оружие, да на милость нашу уповаючи, и сдались.

Тогда только мы и разглядели то, что они уже долгое время штурмовали: саклю, поболее всех остальных, что особливо от прочих стояла. Преизрядно вокруг неё тел абреков насчитано было, да оружия всякого валялось в избытке. А защищали фортецию сию всего пяток казаков, сильно израненных, да знакомец наш – Антон!

Прочие в бою неравном полегли…

В плену у них имелся некий турок, имя которого, по соображениям служебным, вынужден я в письме не упоминать. Однако ж скажу, что пленение человека сего роль в событиях последующих сыграло важную. Так что представлен я командованием к награде воинской, каковую вскорости и получить надеюсь…

P. S.

Упомяну одну деталь удивительную!

Рядом со знакомым нашим пребывал громадный серый кот!

По словам казаков, что оборону там держали, зверь сей ранее их старшему принадлежал – уряднику Кафтанову. Ранен сильно тот в бою был, да в состоянии бессознательном в госпиталь увезён. О судьбе его дальнейшей ничего не ведаю.

А кот этот, по свидетельствам очевидцев, в бою тако же участие принимал, криком своим да поведением об опасности казаков упреждая. Никогда б в сие не поверил, но Сиверцев мне самолично всё подтвердил. Сказал, что если б не то животное бессловесное, то и сам он, равно как и все прочие, давно уже свою погибель неминучую там бы и обрели…».

Выдержка из письма

«… при сём препровождаю на усмотрение Вашего Высокопревосходительства официальный рапорт подпоручика Сиверцева, равно как и прочие бумаги за авторством подполковника Ракова. Смею полагать, что события, коих эти бумаги касаются, подлежат отнесению в особую, при вашем департаменте заведённую папку за литерою «А-5». Ибо усматриваю я в событиях упомянутых непосредственное отношение к делам, кои в Вашем непосредственном ведении находятся. Тако же и все прочие происшествия подобного рода, буде таковые станут мне ведомы, не премину со всею возможной скоростью Вам и предоставить, все прочие инстанции минуя и никого более в данные вопросы не посвящая…».

* * *

Антон Сиверцев продолжил службу при генерал-квартирмейстере. Он вне всякой очерёдности произведён был в поручики и награждён орденом. По окончании войны, по приезду в Петербург женился на Вареньке. Закончил службу в звании генерал-лейтенанта.

О его деятельности достоверной информации не имеется, однако ж, судя по количеству серьёзных наград, что получены были явно не за выслугу лет, была она достаточно плодотворной и успешной.

Кафтанов оправился от ранений, но на службу уже не вернулся. Так и остался жить в своей станице. Со временем стал станичным атаманом. Женился и оставил после себя пятерых детей.

Между ним и Сиверцевым установилась крепкая, хоть и странная на первый взгляд дружба. Он не раз приезжал в Петербург, где всегда радушно был принимаем в доме генерала.

А большие серые коты так и жили при дворах обоих друзей…

Играли с их детьми, бегали по дому и ловили мышей.

И ждали…

Этот дом располагался в стороне от шумных улиц. Не имелось по соседству и никаких увеселительных заведений – улица почти всегда была какой-то полусонной. Кроме жилых домов – достаточно старых – тут более ничего и не имелось.

А дом был действительно очень стар – никто даже и не смог бы назвать его возраст. Точно более ста лет – но вот насколько больше? Двести?

Кто знает…

Здание неоднократно ремонтировали и делали к нему всяческие незначительные пристройки – не портившие, однако, первозданного облика. Разве что – чуть-чуть его изменявшие…

В ту или иную сторону.

Эту, обнесённую глухим каменным забором, виллу, казалось, совсем не затронули происходившие в Риме события. Промаршировали мимо факельные шествия чернорубашечников, пронеслись шальными скакунами всевозможные митинги различных организаций и партий – ничто не поколебало её спокойствия. Она жила по своим законам…

Сюда никогда не залезали воры – местные заправилы криминального мира, словно сговорившись, дружно игнорировали существование этого дома.

Не тревожила своим появлением и полиция – попросту не было никакого повода для визита.

Маловероятно, что кто-то сейчас мог сходу назвать и владельца этой виллы: «Сеньор… Да как там его… Нет, сразу, пожалуй, и не скажу!».

Так и проходили годы…

Иногда медленно открывались тяжёлые дубовые створки ворот – и в них стремительно проскальзывало тёмное тело автомобиля.

На вилле никогда не проводилось никаких празднеств и торжественных приёмов – она словно существовала вне времени. В стрельчатых окнах не мелькали фигурки загадочных дам с бокалами вина в руках.

Да какое там…

Их и не открывали-то почти никогда…

Немногочисленные гости виллы обычно приезжали сюда на такси. Отпускали машину где-нибудь неподалёку – и медленно шли пешком к потемневшим воротам. В них бесшумно – и словно по волшебству – открывалась калитка, пропуская визитёра. И так же тихо закрывалась за его спиной…

Звонить и стучать не требовалось – тут заранее знали о появлении гостей. Ибо сюда никто не приходил внезапно – каждый визит согласовывался заранее. Да и кнопки звонка на воротах не имелось, некуда было нажимать…

Вот и сегодня – калитка бесшумно отворилась, пропуская человека в строгом тёмном костюме. И – тотчас же захлопнулась у него за спиной.

– Вам прямо, – прошелестел за спиной гостя голос привратника. – Проходите, вас встретят…

Не оборачиваясь, визитёр проследовал в указанном направлении.

«Никогда там не оборачивайтесь!» – всплыло в памяти предупреждение. – «Что бы у вас за спиною не происходило!».

– А то что? Меня съедят? – спросил он тогда.

– Не стоит вообще шутить в отношении Дома… – совершенно серьёзно ответствовал собеседник. – Во всяком случае, вас туда точно больше не пригласят – это я могу вам гарантировать!

Впрочем, желания шутить тут вообще как-то вот не возникало – сама атмосфера места к тому совсем не располагала.

Дом…

Он был каким-то…

Ну, не таким.

На стенах тут не имелось никаких картин и прочих украшений – вообще никаких.

Вся мебель была подчёркнуто функциональной – именно как предмет домашнего обихода. Если стул – то он был выполнен в предельно лаконичном стиле. Предмет, на котором можно сидеть – не более того.