Пионовый фонарь - Санътютэй Энте

— Ладно, раз так, пойдем в «Сасая», это у нас здесь такая харчевня…

Приятели отправились в «Сасая», сели друг против друга и принялись пить. Вскоре Томодзо заметил:

— Плохо что-то пьется в мужской компании. Давай позовем женщин.

Он послал за О-Куни, и та сейчас же явилась.

— Здравствуйте, хозяин, — сказала она. — Добро пожаловать к нам. Давно мы не виделись. А я слыхала, что с вашей супругой приключилось несчастье, и очень сочувствовала вам в вашем горе… Мне как раз хотелось повидаться с вами, хозяин… Дело в том, что рана у моего мужа совсем зажила и мы в скором времени собираемся отбыть в Этиго. Тогда уж нам с вами больше не увидеться… Я об этом все время думаю, и сейчас вот думала, когда вы послали за мной. Я так обрадовалась, что прямо как на крыльях к вам полетела…

— Поздоровайся с моим приятелем, О-Куни, — сказал Томодзо.

— Ах, простите, пожалуйста, — спохватилась О-Куни и повернулась к Сидзё. — Что такое? Это вы, господин Ямамото? Вот так встреча!

— Удивительная встреча, — согласился Сидзё. — Никогда бы не подумал, госпожа О-Куни, что вы окажетесь в таком месте… Чудеса, ничего не скажешь. Впрочем, я кое-что слыхал… Как говорится, «с любимым хорошо и в дебрях диких». Поразительно! Просто невероятно…

О-Куни перепугалась. Ведь Сидзё прекрасно знал всю ее подноготную и мог рассказать Томодзо!

— Простите, господин Сидзё, — сказала она, отошла в соседнюю комнату и позвала оттуда: — Хозяин, можно вас на минутку?

— Иду, — сказал Томодзо, поднимаясь. — Ты подожди меня здесь, Сидзё, я сейчас…

— Сколько угодно, — ответил Сидзё. — Можешь не торопиться. Мне это нипочем, я к таким штучкам привык. Не стесняйся, делай, как тебе удобно…

Когда Томодзо вышел к О-Куни, она спросила:

— Как случилось, хозяин, что вы встретились с Сидзё?

— Я вызвал его к больному слуге…

— Вы ему не верьте, хозяин, этому лекарю. Он такой лгун, что другого такого не сыщешь… Если его слушать, можно ужасных вещей натворить. Разлучник он, скверный человек, вы его сегодня вечером отправьте куда-нибудь, а сами останьтесь здесь один, я сбегаю домой, уложу мужа спать и вернусь к вам, мне с вами надобно о многом поговорить. Хорошо?

— Ладно, — сказал Томодзо. — Ты только скорее управляйся с домашними делами и приходи.

— Обязательно приду, ждите меня.

На этом они расстались, и Томодзо вернулся к Сидзё.

— Прости, — сказал он, — ты, верно, заждался…

— Ну что ты… Вот, друг мой, этой женщине, вероятно, уже под сорок, а до чего молодо выглядит! Молодчина ты, ловко обвел ее вокруг пальца. Впрочем, не стану говорить тебе неприятности, ведь мы теперь с тобой одной веревочкой связаны… Кстати, вот ты ей покровительствуешь, а знаешь ли ты что-нибудь о ее прошлом?

— Нет, не знаю. Но ты-то, верно, знаешь ее хорошо?

— У этой женщины есть любовник, зовут его Миянобэ Гэндзиро. Он сын хатамото. Так вот, этот парень — преступник. Когда отец девушки, которая влюбилась в господина Хагивару, Иидзима Хэйдзаэмон женился, его жена привела к нему в дом служанку, вот эту самую О-Куни. Впоследствии Иидзима сделал ее своей наложницей, а она спуталась с Гэндзиро. Они вдвоем зарубили своего хозяина и благодетеля, украли из его дома двести шестьдесят золотых, три пары мечей и кинжалов, сколько-то там драгоценных шкатулок и удрали. Воры и убийцы, иначе их не назовешь. Мне говорили, что их ищет, чтобы отомстить за смерть господина, один верный вассал, Тоскэ или Коскэ, не помню, как его… И знаешь, что я думаю? Ничего она в тебя не влюбилась. Она с тобой сошлась из-за своего любезного Гэндзиро, потому что решила извлечь из тебя для него пользу. И сделала она это с его согласия, он ее телом денежки зарабатывает… Вот она сейчас сказала тебе, что собирается в Этиго. Не иначе, рассчитывает, что ты от меня отделаешься и останешься один, а тогда этот Гэндзиро нагрянет к тебе и сдерет с тебя две сотни золотых за прекращение связи. Понял, в чем дело? Так что оставаться тебе здесь на ночь никак нельзя. Давай натянем им обоим нос, уйдем отсюда куда-нибудь в заведение с девками…

— Действительно, — сказал Томодзо. — Надо же… Давай так и сделаем…

Они ушли из харчевни и провели всю ночь в публичном доме «Цуруя». Тем временем в «Сасая» заявились Гэндзиро и О-Куни. Когда им сказали, что Томодзо ушел, они были очень разочарованы. На обратном пути Гэндзиро решительно произнес:

— Теперь, О-Куни, мне остается только явиться к нему прямо в лавку. А если он притворится, будто ничего не знает…

— Тогда появлюсь я, — подхватила О-Куни, — и, не дав ему рта раскрыть, вытрясу из него все золото.

На следующее утро, едва Томодзо и Сидзё вернулись домой, обмениваясь веселыми впечатлениями ночи накануне, у дверей лавки появился Гэндзиро.

— Можно войти? — крикнул он.

— Что за чудеса? — удивился Томодзо. — Какой это чудак просит разрешения войти в лавку?

— Смотри-ка, — сказал Сидзё. — А ведь это, кажется, тот самый Гэндзиро, о котором я тебе вчера рассказывал…

— Ты тогда спрячься где-нибудь…

— Если тебе придется трудно, я выскочу, ладно?

— Ладно, ладно, уходи… — Томодзо поспешил к двери. — Простите, — обратился он к Гэндзиро, — у нас здесь еще беспорядок, лавка закрыта. Прошу пожаловать, когда откроем…

— Я вовсе не в лавку, — возразил Гэндзиро. — Мне нужно поговорить с хозяином. Откройте, пожалуйста.

— А, тогда другое дело. Прошу вас.

— Простите, что беспокою вас так рано…

— Здесь у нас лавка, так что прошу пройти в комнаты.

— С вашего разрешения…

Не выпуская из рук меча[40]с коричневой рукояткой и в ножнах воскового цвета, небрежно отстранив Томодзо, Гэндзиро вошел в комнату и уселся на почетное место.

— С кем имею честь? — осведомился Томодзо.

— Да, мы незнакомы… Я недостойный Миянобэ Гэндзиро, проживаю я возле дамбы. Моя жена О-Куни, которая работает за нищенское жалованье в «Сасая», рассказала мне, будто вы, хозяин, внезапно обратили на нее благосклонное внимание и стали оказывать ей покровительство. К сожалению, у меня так болела нога, что я не мог ходить и не в состоянии был лично предстать перед вами, чтобы засвидетельствовать свою глубокую благодарность.

— Чувствительнейше рад с вами познакомиться, — сказал Томодзо. — Прошу только снисхождения к моему невежеству, человек-то я простой. Слыхал я о вашем недуге, и мне приятно, что у вас уже все прошло… Что же до моего покровительства госпоже О-Куни, то покровительством одним сыт не будешь, боюсь, оно мало пользы принесло… Значит, она ваша супруга? Не знал, простите великодушно. Честь-то какая! Жалко, право, что ей приходится по службе ублажать всяких погонщиков да таких, как я… А наш брат частенько бывает неучтив, извините.