Ребёнок от босса. Научи меня любить - Полина Довлатова

стороны и выпячивает грудь вперёд. – Дядя Стас, чёрт побери!

Челюсть невольно съезжает, а губы кривятся в довольной улыбке.

Да, млять, я буду отцом. Я ведь этому чертовски рад, по правде говоря. Я хотел этого ребёнка, планировал. Это не просто какая-то случайность в моей жизни, а то, к чему я был готов.

– И признайся, Глеб, что это охренеть как – хорошо осознавать, что матерью твоего ребёнка будет не крокодилиха какая-то, а очень даже красивая женщина. Неужели не думал об этом?

Думал. Сегодня.

И когда на бельё кружевное в ванной смотрел, думал об Инне не так, как раньше, а так, как никогда не позволял себе до этого.

– Можно, я к ней, кстати, заеду на днях? С цветами? Всё-таки почти родственники, – лыбится Стас во все тридцать два.

– Нет.

– А чё так? Я же по-родственному!

– Кати свои шары в другую сторону.

– А после рождения ребёнка можно? – уже откровенно ржёт придурок.

– Ты, когда рыжую свою найдёшь, кинь мне её номерок.

– Нахрена?

– Деньжат ей подкину за то, как она тебя прокатила. Мне порой кажется, что ты этого вполне заслуживаешь.

– Лучше не выводи, – усмехается брат, подняв рюмку.

– А то, что? Исками меня закидаешь?

– Ну, ты – мудло, конечно.

– Родственников не выбирают.

Глава 36

Глава 36

Инна

– У вас с тысячи сдачи не найдётся? – смотрю на водителя через зеркало заднего вида, перебирая отделения в своём кошельке.

К сожалению, это бесполезное занятие. Кроме одной единственной купюры там ничего нет. Как и на моей банковской карточке, которая тоже девственно чиста.

До зарплаты осталось пять дней, так что нужно экономить. И обратно домой я, судя по всему, поеду на метро.

Правда... есть ещё деньги на сберегательном счёте. Но их я не стану трогать. Ни при каких обстоятельствах.

– Наковыряю, – хмуро бросает водитель, останавливая такси на светофоре.

Прислонившись плечом к двери, утыкаюсь лбом в холодное стекло и разглядываю в окно пузырящиеся на асфальте лужи.

Не смотря на ухудшившуюся погоду, сегодня я чувствую себя на удивление хорошо. Пожалуй, впервые за последние несколько недель меня не тошнит, и я не ощущаю слабости.

Видимо, гинеколог действительно была права и мне необходим был отдых. Вчера, после того как Глеб Викторович уехал, я легла на кровать и просто отключилась. А когда проснулась за окном уже было темно. Я приняла душ, выпила горячий чай и снова уснула, на этот раз уже до утра.

И если не считать кучи пропущенных от Воронцова и тех звонков, на которые я успела ответить, то остаток вчерашнего дня прошёл тихо и спокойно.

Воронцов... От упоминания этой фамилии у меня по коже пробегают мурашки. Словно на этого мужчину, даже на одни только мысли о нём, мой организм реагирует уже рефлекторно. Сердце ускоряется и снова разносит по венам волнение. А перед глазами, как навязчивая картинка, снова возникает лицо мужчины.

Я вижу его так чётко, словно он стоит сейчас передо мной. Каждую чёрточку грубого лица. Морщинку между бровей, от того, что он постоянно хмурится. Глаза чёрные настолько, что практически не видно зрачков.

Сама не замечаю, в какой момент моё дыхание ускоряется. Понимаю это, когда стекло, в которое я упираюсь лбом, окончательно запотевает.

Провожу по нему ладонью, стирая влагу, и вытаскиваю из кармана мобильный телефон.

– Снежан, – говорю почему-то шёпотом. Словно боюсь, что меня могут услышать. – Глеб Викторович... он... на работе?

– Инна! – выпаливает, услышав мой голос. – Ты куда пропала? Я тебе вчера звонила несколько раз, но ты так и не ответила. Вчера после врача ты не вернулась на работу. Я волновалась. Что-то случилось?

– Нет, всё... всё в порядке, – если, конечно, можно назвать порядком то, что сейчас творится в моей жизни. – Просто гинеколог посоветовала мне отдохнуть пару дней, и Глеб Викторович... он... дал мне отгул.

– Воронцов? – удивляется. – Ты всё же сказала ему о своей беременности? Он знает?

Тяжело выдыхаю, плотнее кутаясь в воротник пальто. Лоб, прислонённый к холодному стеклу, начинает покалывать от холода. И уже через мгновение всё моё тело сковывает от озноба.

– Он... вчера узнал, – отвечаю уклончиво.

Не хочу обсуждать эту тему вот так – в машине посреди дороги под ухом у незнакомого таксиста.

Услужливая память тут же подкидывает мне воспоминания о вчерашнем походе к гинекологу и тому моменту, когда босс ворвался в кабинет.

Мне кажется, взгляд, которым он смотрел на меня в тот момент я никогда не забуду...

– Снежан, ты так и не сказала, Глеб Викторович на работе? – переспрашиваю, следя за тем, как такси, рассекая лужи, сворачивает на невский проспект.

– Он уехал пару часов назад вместе с Борцовым на какую-то деловую встречу. А что такое?

– Да ничего, – выдыхаю облегчённо. – Просто я хотела кое-какие отчёты взять из офиса. Но не хотелось бы попадаться на глаза Глебу Викторовичу. Я же на больничном вроде как...

Я честно просидела дома всю первую половину дня, но к обеду поняла, что больше не могу.

Я не привыкла ничего не делать. И, сидя дома в четырёх стенах, все мои мысли вертятся только вокруг случившегося вчера. Я накручиваю сама себя всё сильнее и сильнее.

Голову распирает от тысячи вопросов. Что будет дальше? Ведь очевидно же, что Воронцов теперь не отступиться. Я с самого начала это понимала. Мужчина, который так рьяно искал ещё не родившегося ребёнка, найдя его, уже никогда от себя не отпустит.

О том, чтобы судиться я даже думать не стала. Прекрасно понимаю, какой это будет долгий, муторный и дорогостоящий процесс. Особенно, учитывая, что ситуация совершенно не рядовая.

У Воронцова есть для этого связи и деньги, а у меня нет. Так что судебная тяжба однозначно не мой вариант.

– Даже удивительно, что Воронцов тебе решил отгулы дать, – голос подруги в трубке вырывает меня из тяжёлых размышлений. – На него это не похоже. Глеб Викторович у нас чуткостью не отличается.

Да уж... Это точно... Не отличается.

Сразу вспоминаю, как вчера он по-хозяйски