Колыбельная виски - Эмили Минтон

и Мэтти никогда ничего не было, — она права. Если у меня и были какие-то сомнения по поводу Мэтти и Джули, то теперь они исчезли.

Я молчу, обхватываю ее руками и слегка сжимаю.

Джули смотрит вверх, на ее лице выражение озабоченности.

— Как ты думаешь, почему так долго?

— Не знаю, детка, но я знаю, что Брэндон сильный, так что не волнуйся. Просто подожди, пока они позвонят. Тогда мы будем волноваться, если понадобится, — я целую ее в лоб и надеюсь на Бога, что до этого не дойдет.

Папа и Шейн приезжают через несколько минут, причем Шейн несет на руках спящую Дженни. Следующие четыре часа мы все проводим в раздумьях, пьем кофе, и пытаемся успокоить женщин. Когда звонит телефон, все затихают. Я думаю, мы все боимся поднять трубку, в ужасе от того, что можем услышать.

Наконец, Энджи отвечает:

— Алло?

Глава 20

Джули

Брэндон пробудет в госпитале некоторое время. После выписки его военная карьера закончится. Он вернется домой с куском металла, плавающим в груди, но, по крайней мере, он вернется домой. Доктор говорит, что одно неверное движение и Брэндон может умереть. Большая часть меня хочет плакать, но я знаю, что могло бы быть и хуже, и просто благодарна за то, что он вообще возвращается домой.

Вместе с ним в «Хаммере» было еще пять солдат. Все они были друзьями Брэндона, и все пятеро погибли. Моему брату просто повезло, что его выбросило из машины, подальше от большинства разрушений от бомбы. Так что сейчас я благодарю свои счастливые звезды за то, что мой брат жив.

Мы с Джейсом ушли от дяди Мака через несколько минут после звонка военного представителя. Я просто не могла находиться рядом со всеми. Мне казалось, что меня душат. Все спрашивали, все ли у меня в порядке. Нужно ли мне что-нибудь? Могут ли они принести мне что-нибудь поесть или выпить? Они продолжали обнимать меня и говорить, как сильно меня любят. Все это было слишком.

Интересно, так ли чувствовал себя Джейс после смерти своей мамы?

— Это то, что ты чувствовал?

Он переводит взгляд на меня, а потом снова смотрит на дорогу.

— О чем ты говоришь?

— После смерти мамы ты чувствовал, что я тебя душу?

Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, он задает свой собственный.

— Это то, что я делаю? Если это так, просто дай мне знать. Я хочу быть рядом с тобой, но не хочу, чтобы ты чувствовала себя зажатой в рамки.

Зажатой — да, это хороший способ описать это.

— Дело не в тебе, но все остальные обращались со мной бережно. Так было с тех пор, как я вернулась домой, но стало еще хуже.

— Они любят тебя, Джули. Они просто хотят быть рядом с тобой.

Смотря в окно, я пытаюсь придумать, как объяснить, что чувствую.

— Я знаю, что любят, но мне нужно, чтобы они все снова относились ко мне нормально. Я просто хочу быть той Джули, которой я была раньше, а не той женщиной, которую они все жалеют.

— Да, это так.

— А? — спрашиваю я, оглядываясь на него. — Что?

— Так я чувствовал себя после смерти мамы. Мне казалось, все наблюдают за мной, ждут, когда я сломаюсь. Я чертовски ненавидел это.

— Мне жаль, что я так к тебе относилась.

Он игнорирует мои извинения, поворачивает грузовик направо, когда мы должны были повернуть налево. Я думаю, что он, вероятно, везет меня перекусить, но это последнее, чего я сейчас хочу.

— Я не голодна, Джейс. Просто хочу домой.

— Мы не поедем есть. Я отвезу тебя к нам домой. Тебе нужен отдых, и ты не получишь его у себя дома, когда Дженни бегает повсюду, — я хочу поправить его. Хочу сказать ему, что он везет меня в свою квартиру, а не в нашу, но слишком устала, чтобы спорить.

— Дженни вернулась домой с твоим отцом.

— Да, но он собирается вернуть ее обратно после того, как отвезет перекусить, поэтому я везу тебя, чтобы ты немного поспала. Я уже поговорил с Бетани. Она присмотрит за Дженни, когда папа ее привезет.

Сейчас сон звучит потрясающе, поэтому я просто закрываю глаза и прислоняюсь головой к окну. Через несколько минут я отключаюсь.

Я просыпаюсь в спальне, которую раньше делила с Джейсом. Все то же самое, абсолютно то же самое. Книга, которую я читала накануне отъезда, все еще лежит на прикроватной тумбочке. Наша фотография с выпускного вечера все еще висит на стене. Всего этого слишком много, это возвращает мне мое прошлое в полной мере. Я на секунду закрываю глаза, пытаясь отгородиться от мыслей о нас с Джейсом в этой самой комнате.

Через мгновение я понимаю, что закрытие глаз не помогает. Воспоминания все еще играют в моей голове, поэтому я открываю глаза и еще раз осматриваю комнату. Затем я замечаю, что солнечный свет отражается от чего-то на комоде. Я встаю с кровати и подхожу к нему. Это жетоны дедушки Джейса. Взяв их в руки, я провожу прохладным металлом по щеке.

— Я никогда не надевал их обратно. Они больше не были моими, поэтому мне было неловко их носить. Я хранил их здесь, ожидая, когда ты вернешься, — говорит Джейс из дверного проема. Он подходит ко мне, берет жетоны из моей руки и надевает их мне на голову. — На этот раз они останутся навсегда.

Я кладу руку на прохладный металл жетонов, и улыбаюсь. Мне нравится, как они ощущаются на моей шее. Их вес заставляет меня снова почувствовать себя цельной.

— Я больше никогда их не сниму.

Джейс слегка прикасается своими