Очаровательная сумасбродка - Эллисон Чейз

— Я слышал, как вы бежали по коридору, но потом до меня донеслись голоса, и я понял, что вы не одна, — сказал он.

Глаза Холли широко распахнулись.

— Вы слышали его?

— Да, черт возьми! Я мог бы избавить вас от неприятного инцидента, но мне и в голову не пришло, что мое вмешательство может вам понадобиться.

— Так вы решили, что я отправилась на свидание?

От испуга ее желудок окаменел.

Настала очередь графа виновато опустить голову. Холли приподняла пальцем его подбородок, чувствуя, как жесткие волоски его вечерней щетины закололи ей руку. Ей было не по себе, но она очень хотела успокоить его, сказать, что все в порядке.

— Вы решили, что я спешу на любовное свидание?

Его ноздри затрепетали, глаза вызывающе полыхнули, но потом в них появилась неуверенность.

— Да, — извиняющимся тоном вымолвил он. — Мне очень жаль. Но — да.

— Вы так думаете, потому что я люблю быстро ездить верхом… Потому что я очень быстрая…

Колин крепко сжал ее запястье.

— Черт возьми, нет!

— Я вернулся, — сказал лорд Дрейтон.

Это было одновременно признание и просьба. У нее было такое тонкое и теплое запястье, казавшееся таким хрупким в его крупной руке. Колин опустил на него глаза, а потом поднял их, чтобы полюбоваться шелковистой белизной ее руки, кожей, которая была гораздо бледнее и чище, чем его собственная.

— Если бы я считал вас такой быстрой, то мне и в голову не пришло бы вернуться, чтобы остановить вас. И мне не захотелось бы спасти вас от чудовищной ошибки.

Ошибки отдаться недостойному грубияну типа Бентли или любому другому человеку на свете.

Любому, но только не ему.

И не стоит думать о том, что именно он никогда ее не получит — никогда, потому что его будущее непредсказуемо.

— Вы вернулись ко мне…

Ее голос превратился в тихий всхлип, который лишил его остатков самообладания — и решительности.

— Да! Видит Бог, да, Холли!

Отпустив ее руку, он сел на диван рядом с ней. А уже через мгновение она оказалась в его объятиях, прильнула к нему, и ее теплый аромат распространился по его рубашке. Сдержанность, которую он копил в себе долгие месяцы, рухнула, как карточный домик, и он оказался незащищенным, уязвимым, сгорающим от желания.

Колин решил, что позволит себе лишь на миг прикоснуться к ее губам, попробовать их на вкус. Но эти губы были такими пухлыми и влажными, а когда кончик его языка слегка надавил на них, они приоткрылись ему навстречу, отчего у него голова пошла кругом. У поцелуя Холли был вкус хереса и сладости с легким привкусом специй, и еще чего-то такого, названия чему придумать он не мог.

До тех пор, пока был в состоянии вообще о чем-либо думать.

Руки Колина заскользили по телу Холли, изучая его сквозь платье, а один-два раза, когда он чуть приподнял ее юбку, чтобы увидеть затянутую в шелковый чулок лодыжку, ему удалось прикоснуться и к ее стройной икре. Кончики его пальцев, подрагивая, пробегали по длинным, элегантным линиям и крепким, изящным изгибам. Он был прав, предполагая, что ее тело хорошо натренировано благодаря верховой езде. Те места, которые у других женщин обычно мягкие и податливые, у Холли оказались твердые и точеные — настоящий шедевр художника, только живой, теплый, невероятно соблазнительный.

Его губы последовали за кончиками пальцев по ее подбородку — и дальше вниз, к шелковистой коже ее горла. Колин приложил полуоткрытые губы к пульсу на ее шее и с наслаждением ощутил, как подрагивает его язык, прикоснувшийся к бьющейся жилке. Когда ее губы изогнулись, а голова томительно откинулась назад, Холли застонала и изогнулась в его руках, чтобы крепче прильнуть к нему. От едва ощутимых движений ее поясницы, прикасающейся к его бедрам, его желание стало еще сильнее, но он усилием воли сдержал себя.

Колин не сомневался: Холли Сазерленд не из тех, кто будет смотреть на такие вещи сквозь пальцы. Она — не опытная любовница, не искушенная, не испорченная светская леди; сейчас она не воображает себя победительницей, не играет в игру «соблазнить графа», победой в которой будет потом хвастаться перед своими подругами.

Лорд Дрейтон готов был поставить на кон часть своей души, что каждый поцелуй, каждое прикосновение имели для нее большое значение, иначе ничего бы здесь не произошло, иначе она не отвечала бы на его поцелуи. Вот почему он должен отпустить ее, прежде чем их свяжет еще одна ниточка, протянувшаяся между их сердцами. Он не станет таким, каким был его отец, который привык играть с невинностью и брать то, что ему не принадлежало.

И все же он ее не отпустит. Держа Холли в своих объятиях, Колин так глубоко вдыхал аромат ее кожи и волос, словно хотел запомнить его навсегда. Он осыпал поцелуями каждый дюйм ее тела, шею, плечи, губы, чтобы всегда помнить эти поцелуи, вкус ее кожи.

— Подумать только, я считала, что вы меня не замечаете, — прошептала Холли, отбрасывая назад рыжую прядку, которая выбилась из прически.

Она усмехнулась, произнося эти слова, но в лунном свете Колин разглядел скатившуюся по ее щеке слезу. Эту слезу можно смело сравнить с пулей, направленной в его грудь.

Колин снова придвинулся к ней.

— Прошу прощения за то, что заставил вас так думать, — прошептал он.

А еще ему бы стоило попросить прощения за то, что она, вероятно, снова такое подумает. Он не хотел причинять ей боль. Ему хотелось лишь защитить ее и сохранить здравомыслие.

Но когда она смотрит на него так, как сейчас, ее глаза горят, щеки раскраснелись, а губы увлажнены от его поцелуев, то черт с ним, со здравомыслием, подумал Колин. И с честью, чувством долга, да и вообще с каждым идеалом, со всем, что впитал он с рождения. Колин снова прижался губами к ее губам: это был долгий, глубокий поцелуй, о котором он будет вспоминать всю жизнь.

Это в последний раз, поклялся себе лорд Дрейтон.

Но когда его губы оторвались от ее рта, в нем уже не было той стальной решимости, которая заставила его прервать поцелуй. Да и о какой решимости можно говорить, когда Холли слегка прижимается к нему и ее приоткрытые губы манят его!

Колина остановило эхо шагов, приближающихся к библиотеке.

Холли вздрогнула.

— Вы слышали? — испуганным шепотом спросила она. — Вдруг он вернулся?

Лорду Дрейтону пришлось сделать над собой усилие, чтобы понять, кого она имеет в виду. Все еще не выпустив Холли из своих объятий, он поднял голову и прислушался.

— Это не мужчина, — тихо проговорил он. — Шаги слишком легкие.

— Айви! — прошептала Холли, отталкиваясь от него.

— Холли! — раздался из коридора тихий голос. — Ты где?