Лихорадка в ритме диска - Наталия Яровая

В общем, все были довольны, Ирина покинула нас до утра, а мы взялись распаковывать сумки и соображать ужин. Здесь нас ждало некоторое разочарование. Дело в том, что наша газовая плитка спраздновала не первый свой день рождения и уже научилась выпендриваться. Для начала она вообще не подавала признаков жизни, а потом взялась гореть синем пламенем из всех щелей, но только не там, где требовалось. Нам едва удалось избежать пожара и пришлось заливать ее водой. Плитка угомонилась, а мы поужинали сухим пайком, прогулялись вдоль побережья, вдыхая воздух немыслимой свежести и чистоты, и отправились спать, оставив все проблемы на утро.

— Хорошо-то как! — выдохнула Катька, устроившись на своей коечке. — А ты ехать не хотела!

Я собралась с мыслями, чтобы возразить, но подруга уже сладко сопела. В ночной тишине убаюкивающе шуршала морская волна.

Проснулась я, конечно, первая и, видимо, рано. У ступенек веранды лениво плескалось море, других звуков не было, небо было затянуто неопасными тучками, а я чувствовала себя легкой и счастливой. Несколько омрачало жизнь отсутствие огня, но я вскипятила чайник, благо он работал автономно, заварила себе вместо кофе чай и устроилась на веранде. Было еще прохладно, но очень тихо — мне нравилось.

Через пару минут на веранде образовался соседский парень, очевидно мучимый жаждой, который представился Игорем и вежливо осведомился: как дела? Пришлось пожаловаться на капризную плитку. Игорь без лишних слов уволок ее на свою половину и вернул через двадцать минут, прочищенную и послушную. Я очень прониклась и выдала Игорю пару банок пива, которые показались мне очень уместными на текущий момент.

Игорь осушил их мгновенно и заверил, что к ужину нас ожидает настоящая уха из свежевыловленных рыбок. На том попрощались, и слава богу, потому что из домика нарисовалась Катька в очень символической майке. Она сладко потягивалась, явно балдея от моря и воздуха, и первым делом осведомилась, что у нас на завтрак. Пришлось напомнить, что хозяйством я теперь не занимаюсь. Это несколько огорчило ее, но наличие исправной плитки снова привело в состояние равновесия, и она отправилась варить кофе и жарить гренки, а я принялась за работу.

К моменту завтрака я успела перевести почти страницу китайского романа. Катька, одетая в пристойные шорты и с тарелкой в руках, зависла за моим плечом, быстро пробежала глазами текст на мониторе и оценила содержание как удивительное дерьмо. Мне стало очень жалко автора, но не согласиться с Катькой я не могла.

— Пусть даст тебе денег побольше, ты сама за него напишешь в сто раз лучше, — определила она, но я резонно заметила, что денег и так дали немало, оттого придется отрабатывать все как есть, и мы приступили к неспешному завтраку.

После завтрака я было снова приступила к работе, но мешалась Катька, которая принялась сетовать на отсутствие солнца, что противоречило ее пламенному желанию загорать. Тут на веранде снова нарисовался Игорь, который ткнул пальцем в небо и философски пояснил:

— У нас всегда так — солнце только после обеда появляется, а вот в Алексеевке — с утра!

Там, куда он указывал перстом, и правда просматривалось ярко-синее небо. Катька невинно осведомилась: а далеко ли до этой самой Алексеевки?

— Полчаса езды, — охотно пояснил Игорь. — Через первый перевал проскочили — и сразу направо. А там вдоль побережья — бухта на бухте!

Лично мне через перевалы рулить не хотелось, я могла подождать солнца и до обеда, но Катька была другого мнения, да и Игорь ее поддержал:

— Езжайте, конечно. Там и народу побольше. А перевал — на нем, главное, ехать медленно и фары включить. Ну и от дальнобойщиков, которые на здоровенных фурах носятся, подальше держаться, а то они в голову раненные — гоняют как перепуганные.

Невзирая на мое слабое сопротивление, Катька загрузила в багажник новый надувной матрац, закинула в сумку наши купальники и, усадив меня по-товарищески за руль, велела трогаться.

Алексеевка встретила нас оживленной, загорелой толпой отдыхающих и ярким солнцем. На рынке мы купили свежайших креветок, упаковку пива и подались искать бухту.

Бухта отыскалась вскоре, довольно безлюдная — всего дюжина палаток, при наличии светлого песка и немыслимо лазурного моря. Сменяя друг друга, мы надули матрац, расставили шезлонг и уселись потреблять креветок с пивом. Уже через полчаса китайские иероглифы стали переплетаться в моих глазах руками и ногами, и я поняла, что работать вряд ли смогу. К тому же после очередного заплыва Катька сообщила, что в море ее что-то ужалило, и запаниковала:

— Вдруг это медуза-крестовик?

Я предложила переждать десять минут, после чего Катька заявила, что ее слегка покалывает изнутри, а я утешила:

— Когда кусает крестовик — сразу парализует.

Мы было совсем успокоились, но тут по побережью взялись прогуливаться две девчушки лет четырнадцати, которые громко обсуждали, как три дня назад их тетю Валю укусил крестовик. Я делала вид, что не слышу, но Катька выказала живейший интерес и пристала к девчонкам с вопросом о симптомах заболевания.

— Сначала как будто изнутри покалывает, — беззаботно доложили подростки.

Я сразу нарисовала себе Катьку в больнице, парализованную, и меня — с баночкой бульона в руках, но дети утешили:

— Надо супрастину выпить, еще пару дней поколет и само пройдет.

Мы как-то сразу протрезвели, собрали манатки и покатили домой. Катька регулярно докладывала, что ее все еще покалывает.

В нашем поселке (залитом, кстати, солнцем) мы купили в аптеке супрастин и средство от солнечных ожогов, которое, очевидно, нам понадобится в ближайшее время, и вернулись в свое бунгало. Катька напилась таблеток и почти сразу погрузилась в сон. А я еще немного посидела на пляже, обгорела окончательно, вернулась домой, намазалась кремом и тоже задремала. Было понятно, что работа не клеится.

Через час нас разбудил Игорь. Солнце уже клонилось к закату, а уха была готова. Катька чувствовала себя бодро, невзирая на укус. Мы с удовольствием отужинали и подались на дискотеку, которая уже кричала и мигала в тридцати метрах от нашего бунгало, явно зазывая именно нас.

Наплясались от души! Как-то сразу отошли на десятый план проблемы вечного безденежья и неопределенности. Мы скакали и вытанцовывали, как будто в первый и последний раз в жизни! А вместе с нами вытанцовывало огромное звездное небо. А поблизости нам аплодировало теплыми ладошками волн вечное море. И было абсолютно ясно, что жизнь прекрасна и удивительна.

Вернулись далеко за полночь и сразу рухнули спать. Однако я несколько загрустила по поводу заброшенного китайского товарища и дала себе слово с утра пораньше слиться с ним в едином творческом порыве.

Наутро все складывалось по плану. Катька суетилась по хозяйству, я торчала на веранде за ноутбуком. Загорать не пошли в силу особого покраснения кожи. Сбегали разок искупаться и угомонились. Волна шумела, солнце палило, но никого это не беспокоило. Удручало другое — китайский автор раздражал все больше и больше. Я совсем запуталась в партийных чинах и регалиях. Катька периодически лезла в перевод и обзывала текст нехорошими словами, а потом подала на обед пересоленный гороховый суп из пакетика, и я почувствовала первые симптомы тяжелейшей депрессии. К счастью, Катька покинула меня, отправившись обозревать местность.