Плохой, жестокий, самый лучший - Елена Шолохова

– Скажите, здесь девушка в бежевом платье не…

– Она минут пятнадцать назад уехала на такси.

Возвращаться Саня не стал. С досады забыл попрощаться с Серёгой и предупредить мать.

Почему всё так? Словно сама судьба чинит ему препятствия. И именно тогда, когда разговор с Ритой стал казаться жизненно важным, когда он и думать ни о чём больше не мог…

Пойти к ней домой? А вдруг там этот пёс цепной, Чепурнов? Разговора по душам не получится. Вроде чего проще – позвонить да узнать? Но Саня долго не решался набрать номер, а когда наконец позвонил, услышал: «Абонент недоступен».

Саня стоял у окна, задумчиво глядя, как солнце, почти закатившееся за горизонт, позолотило улицу и дома. Во дворе ещё галдела ребятня. А за деревянным столиком соседские мужики резались в домино.

«Банкет наверняка в полном разгаре, и музыка грохочет…» – подумал он и набрал номер Щербаковой. Та ответила почти сразу:

– Саш, ты куда скрылся?

– Да так… Слушай, что ты там насчёт похода говорила? Когда, где, во сколько?

– А! Так ты, значит, надумал? Ну молодец! Собираемся послезавтра ровно в десять утра во дворе школы. Берём с собой спальники, сухпай, ну и, в общем, у кого что есть.

Около полуночи вернулась мать. Пётр Алексеевич проводил её до дверей и остался попить чаю. Саня впервые видел его захмелевшим. Не то чтобы тот был слишком не похож на себя обычного, но стал гораздо разговорчивее. Увидел Саню и пустился в откровения. Слушать не очень-то хотелось, но и просто молча уйти Саня не мог.

И тут запел телефон – звонила Щербакова.

– Слушай, а у тебя, случайно, нет палатки? У нас на всех нашлась только одна! Надо ещё, хотя бы одну! – затараторила она.

– Нет, конечно, откуда у меня палатка? Я же тебе не заядлый турист.

– Ну, может, поспрашиваешь у кого?

– Ладно, посмотрим.

Заслышав про палатку, Пётр Алексеевич вскинулся:

– А у меня есть палатка! И спальник! И даже резиновая лодка.

– Рад за вас, – кивнул Саня, гадая, когда уже он уйдёт.

– Приходи завтра ко мне, я тебе палатку отдам. Подарю!

– Да зачем?

– Приходи, приходи! Мне она уже ни к чему. Это я в молодости увлекался активным отдыхом, а теперь она только место занимает.

Допив чай, Пётр Алексеевич направился к двери, у порога снова повторил:

– Обязательно приходи! Я буду ждать.

На следующий день, чуть не с утра, снова стала допекать Щербакова с палаткой.

А немного погодя позвонил Пётр Алексеевич и напомнил, что ждёт Саню к себе. Идти к нему Сане не то что не хотелось, а казалось чем-то немыслимым и противоестественным.

Директор жил в обычной пятиэтажке и встретил его по-домашнему: в спортивных брюках и футболке. Обрадовался, как долгожданному гостю.

Саня чувствовал себя неловко. Он думал, что быстренько возьмёт обещанную палатку – и домой, но Пётр Алексеевич настоял на том, чтобы Саня остался попить чаю.

Он проводил Саню в гостиную, где на столе уже стояли вазочки с конфетами, печеньем и фруктами, усадил в кресло. Сам поспешил на кухню ставить чайник. От его суеты Саня смутился ещё сильнее.

– Тебе какой? – кричал Пётр Алексеевич из кухни. – Зелёный, чёрный, с сахаром, с молоком?

– Просто чёрный.

Саня осмотрел комнату. Всё здесь было просто и скромно и как-то по-холостяцки, что ли.

Через пару минут Пётр Алексеевич внёс поднос с дымящимися чашками и покупным тортиком.

– Присаживайся за стол, – пригласил он и устроился сам.

Саня молча сел.

Пока пили чай, Саня едва ли пару слов обронил. Возникло чувство, будто он вор, прокравшийся туда, где быть ему нельзя. Да и сам хозяин заметно смущался. Поэтому Саня быстро допил чай и собрался уходить.

Но Пётр Алексеевич его остановил:

– Саш, давай я тебя с женой познакомлю. Она давно мечтала посмотреть, какой ты…

Саня уставился на него непонимающе, но тот подхватил его под руку и потянул за собой по коридору в дальнюю комнату.

Здесь стоял полумрак. Плотные шторы едва пропускали солнечный свет, отчего в первый момент Сане показалось, что в комнате никого не было. Затем глаза привыкли, и он увидел на кровати женщину, не сводившую с него взгляда.

– Вот, Маша, познакомься, это мой сын.

Саня внутренне вздрогнул от слова «сын», ещё больше растерялся, когда она улыбнулась ему и слегка приподняла худую руку, которая тут же безвольно упала на одеяло.

– Здрасьте, – пробормотал Саня.

– У тебя очень красивый сын, Петя, – всё так же с улыбкой сказала женщина. Она выглядела намного старше матери, а лицо её напоминало восковую маску, лишь улыбка и взгляд выдавали в ней жизнь.

– Мне пора, – Саня отступил на шаг.

– Приходи ещё, в любой день, – произнесла женщина. Саня кивнул и вышел.

Пётр Алексеевич, казалось, не замечал его смущения.

– Пойдём, достану тебе палатку, – бодро сказал он. Встал на табурет, открыл антресоли. Пока рылся, приговаривал:

– В твоём возрасте и потом, студентом, я исходил всю округу. И в горы ходили, и сплавлялись…

Наконец выудил увесистый рулон в брезентовом чехле, кинул Сане, соскочил с табурета.

– Давно ваша жена больна? – спросил Саня полушёпотом.

Пётр Алексеевич вздохнул, с тоской глянул в тёмный коридор, ведущий в комнату, где лежала его Маша, и тихо сказал:

– Уже больше двадцати лет. Частичный паралич после травмы позвоночника. Раньше она хоть на коляске передвигалась, а в последние годы становится всё хуже. Вообще не встаёт.

– А про меня она давно знает?

– Лет десять.

– И как она?

Он пожал плечами:

– Наверное, ей было больно. Сначала. Но Маша всё понимает. – И зашептал: – Пойми, ты и твоя мама – вы очень много значите для меня. Вы дороги мне. Но не всегда всё складывается так, как хочется… Иногда долг… – Он осёкся и, помолчав, вдруг почти весело добавил:

– Слушай, у меня же для тебя подарок. Пошли-ка.

– Какой ещё подарок? Куда идти?

– Да недалеко, до гаража, там увидишь.

Они спустились во двор, обогнули дом, за которым в два ряда стояли гаражи. Пётр Алексеевич открыл ворота второго с краю.