Последняя женщина - Михаил Сергеев

Последние слова тогда удивили его.

— Что же ее искать? Вон она, всего в двух шагах от моего дома.

— Все мы в двух шагах от чего-то, — пробормотал кюре и уже как-то зло добавил: — Не задерживайся, завтра же поезжай!

И скрылся за дверью. "Вот так и живу, так и искупаю, доставляя горбом нажитое в город", — подумал Франсуа, отправляясь на ночлег на постоялый двор здешнего монастыря.

Эльза живет с матерью на окраине селения, и хотя слывет девушкой со странностями, Франсуа это нипочем. Ведь уже, пожалуй, третий год, возвращаясь из города, он неизменно заворачивает к ним. Каждый раз, привозя девушке какие-нибудь сладости или безделушки, после искорок радости в ее глазах и страстных поцелуев он неизменно натыкается на укоризненный взгляд матери, старой ворожеи. Он и сам понимает, что давно пора завершить дело свадьбой, да вот вышла незадача с кюре, уперся и твердит одно: "Не ту пару ты себе выбрал для богоугодного дела". Как же не ту, когда все дни он только и думает о ней? Мила она ему, да и посмотрели бы вы, сколько доброты у нее в глазах. И родители его непреклонны: кому же, как не кюре, знать лучше. Да и мать ее им не по душе.

Они уже были старые, и Франсуа не обижался на них. Сам же из кожи лез вон, чтобы угодить святому отцу. Ведь это он сам вызвался поставлять свои собственные припасы в городской приход, дабы угодить Всевышнему и снискать расположение церковного начальства. Кюре это предложение понравилось, и вот уже год, как Франсуа исправно возит епископу копченую ветчину и рыбу.

Наконец совсем недавно кюре пообещал, что все скоро разрешится и жизнь его изменится к лучшему. "Много же ветчины да солонины потянуло прощение моих грехов", — подумал тогда Франсуа. Он нисколько не расстраивался из-за своих вынужденных обязанностей, раз так угодно святой церкви, и был на все готов ради своей милой. Лишь бы поскорее.

И вот сейчас, кажется, все пошло на лад. Если бы не вербовщики, подписавшие его подводы на месяц на гарнизонные работы, все бы уже закончилось. По крайней мере он надеялся на это.

Позапрошлой ночью ему приснился странный сон. За чугунной оградой приходского кладбища петляла едва заметная тропинка, освещенная полной луной. С погасшей свечой в руке, испуганно озираясь по сторонам, он медленно двигался по ней, не понимая, где же выход. Неожиданно путь ему преградил человек. Человек стоял молча, всматриваясь ввысь, словно ища что-то в ночном небе. В руках он держал ржавый заступ. Вдруг свет померк и луна скрылась за темными облаками.

— Пора, — произнес человек и протянул Франсуа заступ.

Он отпрянул назад, пытаясь повернуться и убежать, но ноги, будто прилипшие к застывающей смоле, не слушались его.

— Копай, — повторил человек, указывая на разрытую могилу.

— Но она уже разрыта, — выдавил онемевший от ужаса Франсуа. — Да я и не вижу ничего.

Человек достал из-за пазухи камень и чиркнул им о край могильной плиты. Посыпались искры.

— На, запали свечу, — проговорил он и бросил камень ему под ноги.

Франсуа наклонился, чтобы поднять его, и тут же услышал:

— Не надо. — Красивая светловолосая женщина стояла чуть поодаль. — Не надо хоронить двоих в одном и том же месте, — повторила она. — Все и так уже сделано до тебя. Она уже давно готова. Не надо поднимать камень. Не надо прикасаться к ней.

Франсуа стремглав бросился прочь. Уже у самой ограды, продираясь сквозь кусты, он остановился как вкопанный: прямо на него шла его невеста.

— Я вижу тебя, — произнесла Эльза, — вижу каждый твой шаг ко мне. Я вижу твои глаза, милый, и жду тебя, — прошептало видение и медленно растаяло.

Франсуа проснулся. Яркое утреннее солнце заливало каморку. Никогда прежде он не испытывал такого облегчения. Это всего лишь сон! Было такое ощущение, будто тяжелый камень, который он носил с собой, свалился с плеч. "Может, и впрямь дела пойдут на лад", — вспомнив примету, подумал он.

Всю эту историю он рассказал своему новому знакомому, с которым встретился в трактире, куда заглянул перекусить на другой день. Работы после обеда не было, и Франсуа не мог отказать себе в удовольствии выпить бутылочку славного бургундского из местечка Шаньи, что в десяти верстах отсюда. Знакомый, который оказался из той же деревни, откуда родом были родители Франсуа, приехал в город на заработки и чуть было не попался вербовщикам, правдой и неправдой набиравшим рекрутов.

Самое время было срочно подаваться домой, от греха подальше, но тут Франсуа предложил ему уехать с ним завтра, благо подневольство заканчивалось, а с его охранной грамотой им обоим ничего не страшно. Тот сразу же согласился. Парень оказался славным малым, и уже через час они хохотали, вспоминая разные истории, которые становились известными во всех окрестных деревнях задолго до того, как заканчивались.

Неожиданно дверь в трактире распахнулась, и на пороге появился сержант с солдатами. "Всем на площадь! — раздался его зычный голос. — Живо собирайтесь, оборванцы! Сегодня объявлена казнь. Всем надлежит быть там".

— Держись меня, — прошептал Франсуа, и они быстро выбрались из душного подвала.

Друзья добрались до площади, когда она уже была запружена людьми. Пока Франсуа с приятелем пробирался вперед под брань и тычки окружающих, глашатай зачитал приговор. Услышав слова "Да будет так!", друзья оказались в первом ряду зевак.

Прямо перед ними на возвышении стоял привязанный к столбу человек. Вязанки хвороста с сухими осенними листьями были сложены у его ног. Человек был завернут в красное полотнище с головы до колен. Ниже висел обрывок какой-то ткани, из-под которой торчали порванные башмаки. Только узкая прорезь для глаз выдавала, что под всем этим человек. Но из толпы глаз видно не было.

— Проклятая ведьма, — услышал Франсуа позади себя.

— Из-за такой у Ларсена-старшего родилось двое уродов, — добавил кто-то.

Глашатай поднял руку. Все замолчали.

— Есть ли желающий искупить свои грехи и очиститься от скверны житейской? — прокричал он. — Кто хочет начать новую жизнь во благо своей семьи и во славу Господа нашего? — Голос прорезал воцарившуюся тишину. — Кто свершит зажжение святого огня, освободив нас от мерзостей сатаны?

Франсуа вдруг вспомнил все упреки кюре, гнев и нежелание священника сочетать его брачными узами с любимой якобы из-за его грехов, и внезапно в голову пришла дерзкая мысль. Если он сейчас сделает это, то искупит все грехи и у кюре не будет никаких причин отказать ему. Не пойдет же святой отец против церкви. У Франсуа перехватило дух. Само провидение привело его сюда.

Какая-то неведомая сила вытолкнула его из толпы. Он не помнил, как ему сунули факел, как затрещал хворост и пламя охватило одежду еретички.

Первой стало обгорать легкое полотнище. Языки пламени охватили всю фигуру и резким порывом ветра ткань сорвало с приговоренной. Люди увидели лицо. Рот у женщины был завязан, чтобы не вводить в искушение собравшихся.