Письма. Музыка. Париж - Яна Улитина

друга солист. — Не стоит. Понимаете, парни, эта песня должна быть особенной. Музыка, написанная для этой песни, — это состояние моей души. Мне требуется такой же гармоничный текст.

— Я вроде бы неплохо пишу… — по-детски надулся Джастин.

— Ты неправильно меня понял. Я хочу сказать, что эта песня слишком личная. Читая ноты, вы читаете мои чувства. Вы думаете, я не пробовал написать под эту музыку текст? Пробовал. Ничего не получается! Это какая-то загадка! То никакая рифма не ложиться, то нужных слов не подобрать.

— Видимо, мелодия волшебна, — шутливо подметил парень, разряжая обстановку. — К ней нужен особый подход. А у тебя, дружище, что-то не то с настроением.

— Виктория уже как сутки должна быть здесь, — вспомнил внезапно Джастин. — Вы виделись?

Рейн молча отбросил гитару в сторону, едва не поцарапав инструмент. Дарси и Джастин переглянулись в изумлении.

— Виделись, — резко отрезал парень, отходя от ниши и приближаясь к панорамному окну в комнате отдыха: в ситуациях, заставляющих нервничать, он успокаивал себя, наблюдая за движением города, в котором находился. — И вы с ней тоже виделись.

Дарси и Джастин переглянулись в изумлении повторно. Таинственная улыбка появился на их шокированном лице, в парнях проснулось любопытство.

— Да-да, вы не ослышались, — продолжал Рейн, разглядывая через окно динамичный город под блестящими лучами августовского солнца, которое в полдень достигло пика своей высоты. — Вы уже виделись с Викторией.

— Не припомню, — изгонул бровь Дарси.

Рейн сделал глубокий вдох и загадочно, создавая интригу, обернулся к друзьям.

— Виктория — это Бетти Прескот.

Дарси и Джастин вновь обомлели, их глаза округлились, а дар речи пропал на мгновение.

— Бетти — это её псевдоним, который она придумала для развития актёрской карьеры, — без особого энтузиазма продолжал Рейн. — Впрочем, это всё уже неважно…

— Как это — неважно? — недоумевал Джастин. — Ты столько лет переписывался с девушкой, а сейчас, когда узнал её, так просто отказываешься? Я и подумать не мог, что Бетти — настолько глубокая личность.

— Честно говоря, я до сих пор в этом не убедился, — признался солист и устало опрокинулся на диван. Друзья ошарашенно последовали за ним. — Если Бетти — это Виктория, то меня должно тянуть к ней. Я должен испытывать к ней чувства. Должен быть, наверное, влюблён в неё…

— А она не вызывает у тебя никаких чувств, верно? — сопереживающе уточнил Дарси.

Парень решительно кивнул в ответ. Он точно знал, что как бы ни хотел, как бы ни старался разбудить в себе хоть что-то, к Бетти Прескот он не испытывал ровным счётом ничего.

— Так-так, — хитро улыбнулся Джастин, о чём-то призадумавшись. — А кому тогда посвящена эта прекрасная мелодия? Ты точно вдохновился кем-то.

— Вот именно, — поддержал барабанщика Дарси. — Не скрывай, дружище. Кто на тебя так подействовал?

— Тори, — парень постарался невозмутимо произнести её имя, но как только он подумал о ней, уголки его губ невольно поднялись. — После с встречи с ней музыка сама родилась в моей голове, а потом мне удалось её воспроизвести.

— Так, значит теперь Тори? — спросил Дарси, находясь под впечатлением от рассказа друга. — Сильно, дружище, сильно. Вы хотя бы номерами обменялись? А-то у вас вроде недоотношения…

— Джон чего только не придумает, — недовольно пробурчал Рейн и похлопал по карманам брюк. — А насчёт номеров ты прав. Я до сих пор не могу отыскать свой личный телефон. Пропал пару дней назад после интервью.

— Найдётся, — отмахнулся Джастин, вставая с дивана. — Нам, кстати говоря, уже пора ехать на встречу с мистером Ричардсоном для обсуждения рекламного проекта. Джон будет недоволен, если мы задержимся

— Джон может быть недоволен только в том случае, если задержутся деньги с его проектов, — усмехнулся Дарси. — Но вообще, ты прав. Встреча действительно важная. Мистер Ричардсон будет продвигать наш альбом. И если ты, друг, — он обратился к Рейну, — успеешь закончить эту гениальную песню, то наш альбом действительно взорвёт музыкальную площадку.

— Тогда я останусь ещё, чтобы поработать, — отвечал безучастно Рейн. На самом деле, конечно, он просто был не в настроении, чтобы куда-то ехать. И друзья оставили его наконец наедине с музыкой, олицетворяющей его душу.

***

— Тори! Кто приходил? — интересовались девушки, пытающиеся докричаться до Виктории прямиком из кухни.

Девушка в растерянности вернулась к подругам и без лишних разговоров села обратно за стол, всё также равнодушно глядя на аппетитный, но уже остывающий завтрак.

— Надеюсь, это не подчинённый моего отца приходил? — испуганно спохватилась Эмма. — Мне сейчас нежелательно его видеть. Особенно, когда я собираюсь на встречу с Дарси. Он сказал, что хочет встретиться со мной сегодня.

— Ты едешь к ним в квартиру? — опустив глаза, как бы невзначай поинтересовалась Катрина, прислонив чашку с кофе к губам.

— Нет, в концертный зал.

— И что…они будут там втроём?

— Ну, разумеется, втроём, Катрина! А в чём дело?

Катрина, чтобы ничего не отвечать, принялась за распитие кофе. А Эмма продолжала делиться своими переживаниями, и даже бисквитное шоколадное пироженое не спасало её от волнения.

— Только бы отец не заявился сюда!

— Боже мой, Эмма! — закатила глаза Катрина, абсолютно не понимая, по какой причине её подруга так тревожится. — Ну, узнает твой отец, что ты гуляешь с парнем. Что с того?

Эмма слегка поразилась тому, что собеседница совсем не пытается разделить её чувства и мысли. Всё же они с Катриной совершенно разные.

— Что с того? — переспросила девушка разгорячённо. — Катрина, ты не представляешь, что будет, когда отец захочет познакомиться с моим ухажором. А папа точно захочет это сделать, я не сомневаюсь. И тогда Дарси узнает, что я его дочь!

— Ну и отлично! — убеждённо произнесла Катрина, допивая кофе. — И больше никаких тайн!

— Не могу, — изнуренно протянула девушка в ответ. — Мы так недолго знакомы, он ещё не привык ко мне. Ему будет легко отказаться от общения со мной, если узнает, что я дочь богатого человека.

— Он точно прекратит с тобой общение, когда поймёт, что ты с первых же дней ему лжёшь, — твердила своё Катрина, не унимаясь. — Расскажи ему уже правду, пока твой отец ничего не расскрыл.

— Я лучше продолжу экономить и носить эту безвкусицу, чем позволю разбить себе сердце!

— Эмма, ты уже позволяешь! — Катрина резко и громко поставила пустую чашку на стол. — Тори, а ты что молчишь?

— Вот именно! — Эмма вслед за Катриной обернулась к молчащей и глазеющей куда-то перед собой подруге. — Скажи, Тори, кто из нас…

— Рейн признался мне в чувствах.

Эмме не дали договорить и она запнулась, а Катрина подавилась кофе, которое только-только допила. Девушке пришлось постучать себя по груди, чтобы кашель исчез, и она со временем пришла