Попаданцам предоставляется общежитие! - Алена Макарова

* * *

Говорят, бешенство передается через укусы. Лично мне для этого и одной беседы хватило. В приют я ворвалась, как инквизиция в логово еретиков. И примерно с теми же намерениями — пришибить тут всех к йожкиной матери!

Срочно согнанные в большой зал постояльцы были молчаливы, задумчивы и испуганно жались к противоположному от меня выходу. Охраняла этот путь к спасению троица троллей, чьи большие кулаки определенно казались присутствующим меньшим из зол.

— Ну, признавайтесь! — рявкнула я.

Народ впечатлился и начал каяться во всех грехах, совершенных и еще только задуманных. Несделанные уроки, позаимствованный у огров самогон, вчерашняя драка… Все эти рядовые мелочи интересовали меня мало. Чего не скажешь о приключениях добровольных следопытов. Я-то думала, что только кобольды подобной самодеятельностью отличились!

Особенно, конечно, «порадовал» рассказ о погоне за Наррином. Мало нам было проблем, решили еще и градоправителя разозлить! Власти у него много, злопамятности — еще больше, будет мстить, пока совсем со свету не сживет. И ладно бы только мавок!

Вилен со своими обвинениями оказался провидцем — сейчас я вполне была готова сожрать этих жадных дурищ живьем. Жаль только, делу это не поможет.

От немедленного убийства все же удалось удержаться (Дейв с Ольгой оказались сильнее и держали меня крепко).

Слежку пришлось временно отменить. Провинившихся наблюдателей отправили набираться ума-разума — копать от забора и до ужина (который еще неизвестно, заслужат ли). Если не им, так будущему урожаю, на пользу пойдет. Наказание для мавок решили придумать позже, пока просто заперев их в одной из пустующих кладовок.

Можно было выдохнуть, попытаться успокоиться и побиться, наконец, головой о что-нибудь тяжелое. Заодно посыпав ее пеплом сожженных за сегодняшний день нервов.

Иногда мне кажется, что каторга по сравнению с комендантской должностью — не такое уж и плохое место…

Глава 14

Гость в дом — проблемы в нём.

После нашей с Виленом встречи, в приюте воцарилось странное, почти пугающее затишье. Мне оно напоминало маленький клочок спокойной, ровной воды в самом центре бушующей над океаном бури. После пары мгновений покоя и воспрянувшей было надежды, на потрепанный штормом корабль с утроенной, накопленной за это время, силой, рушатся все новый и новые волны.

С треском разлетается под яростными ударами казавшаяся такой надежной палуба, последний, самый страшный вал темной глыбой зависает на секунду в предвкушении… И ты отчетливо понимаешь — это конец, больше уже ничего не будет. Никогда…

Даже не знаю, из каких потемок подсознания лезли в мою озабоченную голову настолько странные и, чего уж греха таить, пугающие мысли. Может быть, из все продолжающихся кошмаров. Теперь я их почти не помнила, но легче от этого не стало. Просыпаться с ощущением подкравшейся уже к самому порогу и дышащей смертельным холодом в лицо бесформенной угрозы было страшно. Окончательно переселившаяся в мою кровать Йожка от снов не спасала, только бока мне своими шипами исколола.

В остальном, все было настолько спокойно и благополучно, что срочно убить кого-нибудь хотелось.

Постояльцы бродили тише воды, ниже картофельной ботвы и и пропадать перестали напрочь. Как будто мой разнос невидимую дверцу захлопнул и все возможности бесследно исчезнуть перекрыл. Может мне почаще их пугать надо? — При злобной Розамунде подопечные, если и терялись, так только в ее многочисленных колбах для опытов.

Провинившиеся мавки сидели в кладовке на воде и шие (все равно его излишки девать куда-то надо) и, теоретически, перевоспитывались. Верить в настолько чудодейственные свойства сиреневой диеты очень хотелось, но не всегда получалось.

Недоограбленный болотницами градоправитель тоже нам мстить пока не торопился: то ли раны душевные залечивал, то ли кары пострашнее для обидчиков выдумывал. А может, уже вообще в столицу перенесся и там уничтожения всех попаданцев требует.

Писали как-то в газетах о разработанной в академии новинке — магических арках, которые людей на любое расстояние переместить могут. Редкая штука, дорогостоящая, но я в господина Наррина верю, — он и не на такую диковинку наворовать сумел.

В любом случае, если уж Вилен на меня из-за этого нападения так взъелся, то градоправитель и вовсе со свету сживет! Молодец я, нечего сказать — сразу двух влиятельных врагов в одном магистрате заимела. Осталось только пресловутую герцогскую комиссию против себя настроить, для полного комплекта!

Может, я впрямь бы кого-нибудь из столичных проверяющих прибила, чтоб такое замечательно-похоронное настроение зря не пропадало, но не сложилось. Дверь в кабинет резко, без предупреждения, распахнулась, бронзовая ручка с глухим стуком впечаталась в стену. Заполошно зазвенели оконные стекла, тоскующая со мной за компанию Йожка громко и недовольно клацнула зубами. Может, язык в придачу прикусила, должно же быть в этой жизни хоть какое-то везение?!

Вместо вполне ожидаемой стражи, на пороге стоял мрачного вида тип в темной дорожной одежде и с богато украшенным кинжалом на поясе. Всклокоченная черная борода, надвинутая до самых бровей лохматая шапка, внушительно торчащий между ними нос с горбинкой… Таким выдающимся органом дыхания мою хлипкую дверь и протаранить легко можно было бы, да добрые люди заранее набок свернули.

Ни одна подопечно-приютская зараза на поднятый колоритным пришельцем шум не сбежалась. Даже из любопытства. Незваный гость яростно сверкнул на меня темными глазами и схватился за рукоять кинжала. Я обреченно поднялась со стула — с этой напастью придется самой разбираться.

— Здравствуйте, Канвор, каким ветром Вас сюда занесло? Решили своим счастьем семейным похвастаться?

Обитающие на какой-то не слишком цивилизованной планетке горцы попадали на Лягань настолько часто, что это стало у них почти традицией. За несколько столетий — штук пять общин в разных графствах основали. О потерянной родине они особо не печалились (не о чем там тосковать было), но традиции ее соблюдали неукоснительно. Да и жениться предпочитали на соплеменницах. Кто б еще горский взрывной характер вытерпел? Только комендантша, которой свою подопечную пристроить надо.

Полгода назад я осчастливила Канвора невестой-попаданкой, а он меня — своим отъездом. Милая, совсем еще молоденькая девушка очень хотела замуж за соотечественника. Соотечественник сулил Рионе счастье до гроба (не уточняя, чьего именно), десяток детишек и златые горы с бриллиантовыми россыпями. Еще он орал, размахивал руками, хватался за сердце, кинжал и бороду (менее лохматой она от этого не становилась) и вообще производил столько шума, что в него половина мавок повлюблялась.

Риона к сомнительному обаянию горца тоже не осталась равнодушной. Новобрачные уехали, я перекрестилась и постаралась поскорее вытрясти чужие вопли из ушей, а самого Канвора — из памяти…

И вот, этот шумный, бесцеремонный тип