Михаил, Меч Господа. Книга 2. Подземный город Содома - Гай Юлий Орловский

Михаил мрачнел, сказал почти в несвойственном для солдата и воина отчаянии:

– У меня чувство, что Создатель нарочито ослабил охрану ада!

– Зачем? – спросил Азазель с вялым интересом.

– Чтобы сюда, – пояснил Михаил, – хлынули полчища демонов!.. И тогда здесь начнется такое, что либо все снова стирать с лица земли, либо здесь оставлять, а уничтожать… там.

Он сказал таким голосом, что Азазель сразу понял страшный намек насчет уничтожения чего архангел хотел сказать, но не рискнул такое даже выговорить.

– Погоди, – сказал Азазель с мрачной рассудительностью. – У людей, среди которых я сейчас, есть хорошая поговорка, если это поговорка, слишком уж мудро звучит… Господь, говорят они, ни на кого не возлагает ношу большую, чем человек может вынести. Понял?.. И если человек и под ее тяжестью падает, то тем самым сдается и не оправдывает надежд своего Создателя.

– То насчет людей…

– Ага, – сказал Азазель злорадно, – признаешь, что люди могут делать больше, чем ангелы?

– Иди ты в ад, – сказал Михаил в сердцах.

Долгое время молчали, Азазель то и дело сверялся с картой, зумил двумя пальцами, выбирая кратчайший маршрут к цели, избегая запруженных улиц, наконец автомобиль выбрался на окраину, а там за полосой леса вскоре потянулась полузаброшенная деревушка с покосившимися домиками, где заброшенными выглядят как дома, так и все строения, заборы, огороды.

– Последний дом на том конце, – сказал Азазель вполголоса. – Он и стоит на отшибе… Очень удобно. Еще и три больших сарая… Вроде бы даже утепленные, но отсюда не рассмотреть…

Он проехал мимо, а когда свернули по извилистой дороге и он остановил машину за деревьями, сказал тихо:

– Это на случай, если нас видели. А теперь зайдем с тыльной стороны. Там, правда, тоже пара окон, но можно проскочить незамеченными, прячась за сараями.

– Думаешь, там их много?

Азазель проверил, как вытаскивается пистолет из кобуры, сунул обратно.

– Демоны обычно живут на загородных свалках. Там враждуют, дерутся за место. Лишь немногие достаточно разумны, чтобы подняться по социальной лестнице, но и у них нет моральных принципов, а есть только не всегда умелая маскировка под человека. Потому их в большинстве нужно уничтожать, а даже не возвращать в ад.

– Понял, – ответил Михаил.

Прячась за деревьями, они зашли с тыльной стороны, по эту сторону забора просторное пастбище, а по ту – двор, тесно заставленный сараями и прочими постройками.

Азазель первым перепрыгнул забор, Михаил скакнул следом, а через двор пробежать к дому было парой секунд.

Еще пару секунд прислушивались, в доме чувствуется присутствие живых существ, но не запаха тревоги или близкой опасности. Азазель кивнул, вдвоем вбежали на крыльцо. Михаил рванул на себя дверь, Азазель вскочил первым, и почти сразу там впереди прогремели частые выстрелы.

Михаил ринулся следом, но выстрелить не успел, на полу посреди прихожей уже корчатся трое, кровь хлещет из них так, будто Азазель рубил двуручным мечом.

– Еще там, – бросил Азазель и кивнул на пол, там отчетливо выделяется широкий квадрат люка с массивным металлическим кольцом.

Михаил поддел пальцем кольцо, посмотрел на Азазеля, тот вытащил осколочную гранату и кивнул. Михаил быстро поднял крышку, Азазель тут же швырнул гранату в щель и, не давая Михаилу даже заглянуть в подвал, ногой резко отпихнул руку Михаила.

– В сторону!

Через две-три секунды внизу глухо бухнул взрыв. Крышка с силой распахнулась, но, удерживаемая петлями, лишь ударилась о доски пола и осталась на месте.

– Я посмотрю, – сказал Азазель, – будь на страже.

Он быстро сбежал вниз по лестнице. Михаил только и видел, как там метнулся яркий лучик фонарика, затем Азазель исчез, а вылез только минут через десять.

– Это не погреб, – буркнул он, – настоящее бомбоубежище! Все население села можно спрятать. И Хеллоуин устроить, если свет им выключить.

– Кто-то еще был? – спросил Михаил с чувством вины.

Азазель отмахнулся:

– Этих точно не стоит жалеть. Они могли пригодиться только в Судный день, когда нужно посеять панику. Мы закончили, возвращаемся.

– Сараи проверять не будем?

Азазель кивнул:

– Ты прав. Это я, уже дитя асфальта, совсем привык, что жить можно только в городе. Однако люди вообще-то живут в бытовках, сараях, амбарах… Пойдем посмотрим.

Ближайший сарай просматривается насквозь из-за дыр и щелей, внутри только сломанные лопаты, грабли, поддоны, зато второй смотрится настоящей крепостью, весь из толстых досок, укреплен жердями толщиной в руку тяжелоатлета, единственное окошко забрано металлической решеткой, словно там держат могучего козла, готового в стремлении к свободе сокрушить даже стены.

Михаил остановился рядом с Азазелем, в ладони приятная рифленая рукоять пистолета, который придает уверенности и даже, как ни странно, делает шаг тверже и красивее, а спину прямее.

– Вот сюда, – сказал Азазель. – Ух ты, какая старинная дверь!.. Можно сказать, древняя… Или еще нельзя сказать, как думаешь?

Михаил огрызнулся:

– Как вышибать?

– Грубый ты, – сказал Азазель с укором. – Как и все так наверху. Тебе бы все вышибать… Мы же, интеллигенты, действуем изящнее и, можно сказать, одухотвореннее.

Он небрежно достал из кармана ключ, без промаха одним легким движением всадил в скважину и моментально повернул.

Дверь скрипнула и распахнулась. Михаил, вбежав следом за Азазелем, едва не сбил его с ног, из-за спины донесся мягкий стук захлопнувшейся двери, но Михаил не уловил никакой нечистой магии.

Азазель исчез в темноте, Михаил побежал следом за ним наугад, но через десяток шагов под потолком зажегся тусклый свет, указывая длинный тоннель, что уходит совсем уж в темноту.

– Понял? – крикнул Азазель, не оборачиваясь. – Судя по запахам, я бы сказал, здесь их целое племя.

– Есть где вербовать простых исполнителей?

– Именно!

– Они здесь и размножаются? – спросил Михаил.

– А по запаху не чуешь? – поинтересовался Азазель.

Он остановился, сделал луч фонарика шире и поводил по стенам, ход прорыт в земле, никаких камней, но землю заметно утрамбовали, словно сперва ход был узким, а потом его расширили, бросаясь лбами в стены, кое-где остались заметные отпечатки, да и вообще обе стены в характерных вмятинах.

Михаил прислушался к запахам, даже стены пропитаны им, даже удивительно, что не просачиваются наверх, хотя земля хорошо их поглощает…

– Какая дрянь, – проговорил он с отвращением. – Если все это выплеснется в мир людей, начнется паника.