Кей&Джема - Елена Сокол

– Да, мам, дела.

– Витя, но ведь уже поздно! Если ты опять собираешься вернуться под утро…

– Люблю тебя, мам!

Это было так неожиданно, что она даже присела.

Этот парень не говорил ей, что любит… так, дайте подумать, с начальной школы, если она не ошибалась. Тамара подошла к окну и обеспокоенно посмотрела, как он садится на мотоцикл и заводит двигатель. Женщина не знала, как реагировать. Что-то в ее сыне изменилось, но в плохую ли сторону?

Джеме снова пришлось сбегать. Вместо Толи на смене был другой охранник, поэтому девушке пришлось стать ночным ниндзя: пробраться кустами, избегая камер, нырнуть под дерево, выждать удобный момент, взобраться на забор, а с него, не удержавшись, рухнуть вниз – прямо в объятия Кея.

– Ой, – сдавленно прошептала она, врезавшись в его грудь, как в стену.

– Осторожнее, – выдохнул парень прямо ей в губы. Разжал руки, опуская ее на асфальт. – А если бы меня здесь не было?

– Переломала бы руки и ноги, – хрипло выдавила Джема, медленно выплывая из его объятий.

Ей казалось, что от его рук на ее теле остаются следы. Места прикосновений так и горели. Да и дышать стало тяжело. Что за ерунда?

Кей, желая подчеркнуть свое спокойствие, одернул капюшон, расправил плечи. Его и самого штормило от внезапного соприкосновения их тел.

– Где мотоцикл? – отряхиваясь, спросила девушка.

– Тут, через два дома, – бросил он, напуская на себя равнодушный вид.

Мягкие кудряшки снова были на месте, никаких бубликов.

– Всё ближе и ближе. – Она указала на забор. – Теряем бдительность.

– Это так важно? – Его брови взметнулись вверх.

– Хм, – Джема спрятала руки в карманы, – иначе бы я не перелезала через этот забор ночью, а выходила бы через дверь.

– А что, если просто сказать, что ты пошла погулять с друзьями?

Они начали движение по улице.

– Не знаю, как объяснить. Ты просто не знаешь моего отца, – мотнула головой Джема. Ей нравилось искоса поглядывать на парня. Оттого, что он шел рядом, такой самоуверенный, нагловатый, резкий, ее брала необъяснимая гордость. Было приятно идти рядом с ним, и даже, наоборот, хотелось, чтобы их видели вместе посторонние люди. – Если я скажу папе, что пошла гулять с друзьями, он будет в бешенстве. Пошлет своих людей разузнать, что за друзья у меня такие, которые гуляют ночами. Соберет досье на каждого из вас, потребует характеристики из учебных заведений, допросит каждого лично. И уверена, запретит мне выходить из дома!

– Потому что мы… – Кей даже не мог сразу подобрать слова, – …потому что мы не мажоры?

– Да хотя бы потому, что ты парень! – Она бросила взгляд на силуэт своего дома, оставшегося позади.

– И что?

– Я же говорю, это невозможно объяснить! Лучше не пытаться!

Они подошли к мотоциклу, Виктор опустил капюшон, сел, завел двигатель. Джема запрыгнула сзади и обняла его за талию. Байк едва не прыжком сорвался с места и понесся по ночным улицам. Ветер прохладой бил в лицо, молодые люди чувствовали тепло друг друга и улыбались.

Девушка ощущала сильные мускулы парня кончиками своих пальцев, а он млел от ее хрупкости и нежности. И дышал тяжелее, ощущая, как сердце ускоряет свой ритм.

Город окунался в сон, и только вдоль набережной, отдаваясь шумом машин и голосов, продолжалась жизнь. Джема любовалась этими красками и с ужасом думала о том, что, не сбеги она из дома, то не видела бы сейчас эту красоту. А потом она закрывала глаза и среди всех этих звуков слышала лишь убаюкивающий стук сердца Кея. Он был таким ровным и сильным, что этой силы хватало им на двоих.

– Ого, сколько здесь сегодня людей! – сказала Джема, слезая с байка возле пляжного бара «Яма».

– Одного из членов местной банды выпустили из тюрьмы, – объяснил парень, – празднуют.

– А не опасно там находиться? – недоверчиво спросила она.

– Со мной – нет. – Кей улыбнулся, взял ее за руку и потащил за собой наверх.

Они поднялись по ступеням и стали пробираться через толпу. Заметив их, ребята приветственно замахали руками. Они сидели за столиком у сцены, на которой что-то мурлыкала в микрофон странно одетая (или правильнее будет сказать «странно раздетая») женщина с ярко накрашенными губами.

Музыка напоминала джаз, но из музыкантов в распоряжении певицы были пьяный синтезаторщик да сонный гитарист. В любом случае атмосфера Джеме нравилась. Вероятно, потому, что рядом был Кей.

– Вот и наши герои! – воскликнул Свят, поднимая стакан.

– Скорее к нам! – Давид пошел им навстречу, обнял сразу обоих и проводил к столику. – Падайте, мы вас заждались!

Джема перехватила взгляд Беллы, направленный на их с Витей соединенные вместе руки. Вряд ли его можно было назвать довольным.

– И ты тут! – Мулатка цокнула языком, неохотно отодвигаясь, чтобы освободить ей место.

– У тебя с этим проблемы? – нахально улыбнулась ей девушка.

– Честно говоря, думала, у тебя духу не хватит, – самодовольно заявила Белла, пользуясь тем, что парни, перебивая друг друга, уже обсуждали ночной рейд в торговый центр. – Надеялась, что ты всё запорешь и больше здесь не появишься.

– Я тебя раздражаю? – Лицо Джемы стало серьезным.

– Я тебе не доверяю, – развалившись на скамейке, ответила Белла.

– Взаимно, – усмехнулась дочь мэра.

– Что будешь пить? – прервал их разговор Давид.

– А что есть?

Он обвел рукой стол, заставленный всевозможными напитками и закусками. Девушка ткнула пальцем в сок.

– Отличный выбор. – Он взял коробку и плеснул в чистый стакан.

– Какой ты сегодня обходительный, – сощурила зрачки Белла.

– За красивой девушкой не грех и поухаживать, – расплылся в улыбке Давид.

Словно услышав это, Виктор сел наконец-то за стол рядом с Джемой.

– Что будешь пить? – наклонился он к ее уху.

– За мной уже ухаживают. – Она кивнула на парня.

– Хм, ухажер, – буркнул под нос Кей, перехватывая взгляд ужасно довольного собой Давида.

– Ну что? Выпьем? – разорвал их зрительный контакт Свят. – За нашу инсталляцию! За везение, за искусство, за правду и справедливость!

Ребята весело чокнулись, кто чем – кто соком, кто и чем покрепче. И их разговоры продолжились.

В шумном баре только их столик то и дело взрывался веселым смехом. Отвлекались они только на реплики ведущего. Тот время от времени появлялся на сцене в нелепых шортах и аляповатой гавайской рубахе и поздравлял мужчину со странным прозвищем Коряга с освобождением из мест не столь отдаленных, и тогда весь бар истошно заходился в ликующих криках.