Прибалтика. 1939–1945 гг. Война и память - Юлия Кантор

Использование латышского, литовского, эстонского языков допускалось лишь вне официальных учреждений и в структурах низового административного уровня. Оккупационные власти резко отрицательно относились и к любым попыткам создать национальные военные формирования (не говоря уже о воссоздании национальных вооруженных сил). «Фюрер не желает никаких воинских соединений из Прибалтики для использования их на фронте, так как после войны это привело бы к политическим требованиям с их стороны. Однако следует формировать возможно большее количество охранных батальонов для несения караульной службы на оккупированных территориях»49. Розенберг пояснял руководству рейхскомиссариата «Остланд»: «Из запрета образовать независимые государства – о чем, однако, не нужно заявлять публично, – вытекают и меры, необходимые для предотвращения формирования т. н. национальных армий»50. Нелишне упомянуть, что немцы, разумеется, не предоставляли жителям оккупированной Прибалтики гражданства рейха. Однако, когда ситуация на фронтах стала стремительно меняться не в пользу Германии, и после Сталинградской битвы стало ясно, что эти изменения необратимы, нацистское руководство «снизошло» до создания национальных легионов СС. 10 февраля 1943 г. Гитлер подписал соответствующий указ51.

Не менее категоричны были оккупационные власти и в пресечении любых попыток восстановить общественно-политическую жизнь в Прибалтике: помимо закономерного (и радостно воспринятого населением) запрета коммунистической партии и реквизиции (в пользу рейха) ее имущества, немцы уже в сентябре 1941 г. запретили и «основание всяких других политических партий», ограничив и иные проявления социальной активности: «Общественные собрания могут происходить только с разрешения гебитскомиссаров»52.

Особое внимание уделялось прогерманской пропаганде среди молодежи и созданию нацистских организаций в Остланде. Для них выделялось особое финансирование53. (Наиболее лояльные к нацистам эстонские и латвийские молодежные активисты даже были отправлены на Всемирный конгресс европейской молодежи, проходивший 14–18 апреля 1942 г. в Вене; 300 молодежных лидеров представляли 14 молодежных организаций Болгарии, Германии, Дании, Финляндии, Франции, Италии, Хорватии, Нидерландов, Норвегии, Румынии, Словакии, Испании, Венгрии и Валлонии54.) В директивах о работе с этой категорией населения в оккупированных областях Прибалтики говорится, что для более эффективной деятельности по привлечению молодежи на свою сторону немецкая администрация должна иметь полное представление о численности молодежи в этих областях, о ее моральном облике, о ее трудовых навыках, должна вникать во все стороны ее жизни и «направлять эту жизнь в русло германизации». «Без ведома немецких властей органы самоуправления не имеют права проводить какие-либо, связанные с молодежью, мероприятия. Необходимо четко структурировать работу с молодежью начиная со школы, о воспитательной работе с девочками и девушками для воспитания их в немецком духе»55.

Жизнь немцев в Остланде регулировалась специальными законами. В оккупированных краях представители «народа господ» находились в привилегированном положении. Такая политика основывалась на теориях, пропагандировавших главенство «нордической расы» и ее право управлять «маловажными» восточными народами56. Немецкие государственные, военные и партийные инстанции заботились обо всех областях жизни немцев, проживающих на захваченных территориях: бытовых условиях, зарплате, материальном обеспечении и удовлетворении культурных потребностей – для немцев были созданы отдельные учреждения просвещения, организовывались специальные культурные мероприятия, создавались кружки пения, спорта и т. д. Большую неприязнь местного населения вызвали особые магазины, изобилующие товарами, где делать покупки могли только «арийцы». В Остланде бывших колонистов, немцев рейха и членов СС регистрировали – для уточнения численности «арийцев», которая должна была в перспективе расти до указанных фюрером количеств (см. выше) и с целью недопущения смешения их с «неперспективными народами». Для немцев было создано даже специальное брачное бюро – «Бюро писем для укрепления онемечивания». Жившие в Литве колонисты были обязаны получить разрешение отдела здравоохранения Генерального комиссариата, подтверждающее чистоту крови тех, с кем они намеревались вступить в брак57. В городах Прибалтики создавались немецкие организации экономической и социальной поддержки, школы, аптеки, больницы, универсальные и специализированные магазины, отделения банков и сберегательных касс Германии, кинотеатры, гостиницы, столовые, книжные магазины и другие учреждения. В Остланде выпускалась газета «Дойче цайтунг им Остланд». В провинциальных городах создавались общежития и интернаты немецких учащихся58. В некоторые немецкие учреждения местным жителям входить было запрещено и на дверях висела надпись: «Вход только для немцев». Вопросы деления людей «по сортам» были продуманы до мелочей: в частности, появились указания об обособлении немцев от гражданского населения в поездах, в кафе, в магазинах59. «Арийцам» негоже было ездить в одних вагонах с латышами, литовцами и эстонцами, не говоря уже о славянах.

Своя роль в системе оккупационного режима была отведена и юридическим органам: суду и прокуратуре, которые были созданы в Остланде 6 октября 1941 г. по распоряжению Лозе. Судебная система состояла из двух ступеней: низшей – т. н. немецкого суда, находившегося в подчинении генерального комиссара, и высшей – немецкого Верховного суда, который в этой системе выполнял функции апелляционного суда и рассматривал жалобы на решение суда низшей ступени. В немецком суде дела рассматривал один судья, в немецком Верховном суде – трое судей. В целях дальнейшего укрепления оккупационного режима 12 января 1942 г. рейхсминистр оккупированных восточных территорий Розенберг издал указ о создании чрезвычайных судов наряду с уже существующими. Надо сказать, что сами немцы не подпадали под юрисдикцию этого суда. Чрезвычайный суд обычно созывал генеральный комиссар. Суд состоял из трех человек – офицера полиции или руководителя СС в качестве председателя и двух его подчиненных60. Приговоры Чрезвычайного суда были окончательными и обжалованию не подлежали.

Говоря об оккупационном режиме в Прибалтике, нельзя не коснуться трагической темы холокоста. В соответствии с нацистской расовой теорией евреи на оккупированной территории, в том числе в Литве, Латвии, Эстонии, оказались вне закона. Осуществление планов массового истребления евреев нацисты начали безотлагательно (хотя официально понятие «окончательное решение еврейского вопроса» было введено нацистами на Ваннзейской конференции в 1942 г.). При этом они активно опирались на местное население, эксплуатируя и дополнительно разжигая антисемитские настроения. Первые погромы, грабежи и убийства евреев, а также поджоги синагог произошли еще до того, как на этих территориях установился оккупационный режим61. 27 июля 1941 г. глава рейхскомиссариата «Остланд» Лозе издал приказ о строжайшей регистрации всех евреев. В нем содержались и дискриминирующие меры. Евреи должны были носить на одежде звезду Давида, не имели права менять место жительства, пользоваться общественным транспортом, посещать театры, музеи, школы и пр. Предписывалось создание гетто, которые евреям под страхом смертной казни запрещалось покидать. Санкционировалось использование их в качестве рабочей силы на самых тяжелых работах62. Нетрудоспособные подлежали немедленному уничтожению, остальные должны были быть умерщвлены путем непосильной работы или ликвидированы по мере того, как необходимость в их использовании отпадет63. Наиболее чудовищные масштабы расправы над евреями приняли в Литве. К началу оккупации здесь, по разным оценкам, проживало от 225 до 265 тысяч евреев, включая 13–15 тысяч беженцев из Польши64. Территория Литвы была полностью оккупирована германскими войсками уже в первую неделю войны, поэтому бежать из Литвы просто никто не успел. За время оккупации было уничтожено только на территории Литвы не менее 215222 тысяч человек65. Эти потери в процентном отношении составляют 95–96 % от довоенного еврейского населения и являются самыми высокими среди всех оккупированных республик бывшего СССР, а также наибольшими среди еврейских общин всех европейских государств в границах на 1 сентября 1939 г.66