Заложница - Юлия Гетта

— Как долетел, брат? — спросил Влад, смеряя друга цепким взглядом.

— Нормально. Сам как тут?

— Да все так же.

— Слушай, сигареты есть у тебя?

Влад молча достал из бардачка новую пачку сигарет вместе с зажигалкой, и протянул это все Демиду. Тот привычным движением разорвал упаковку, выбил одну, подкурил, затянулся.

— Ну и дрянь, — поморщился, и, слегка надавив на стеклоподъемник, выдохнул дым в образовавшуюся узкую щель в окне.

— Дрянь? — усмехнулся друг. — Это ж твой любимый Данхилл.

— Все равно, дрянь, — Демид сделал ещё одну затяжку, и выбросил сигарету, сильнее приоткрыв окно. И сразу после наглухо его закрыл. — Отвык. В Праге не курил вообще.

— А что так?

— Не хотел мелкому дурной пример подавать.

Влад усмехнулся, но не стал никак комментировать.

— Что за водила у тебя новый? — напряженно спросил Демид, озвучив, наконец, то, что беспокоило больше всего остального. — Я его не знаю.

— Не переживай, он надёжный человек.

— Я же просил, чтобы Вова поехал. Или Степа.

— У Вовы жена рожает. А Степа сейчас на другом континенте.

Демид глухо выругался, прикрывая глаза. Он переживал. Переживал за Соню с Максом больше, чем за себя. Хоть объективных причин для этого не было.

— Не мандражируй, брат. Доставит в целости и сохранности он твою девочку с мелким. А там Саня и Кот уже за ними присмотрят.

Демид медленно кивнул, эти имена были ему знакомы. На душе стало немного спокойнее. Ребята свою работу знают, на его памяти у них не было ещё ни одного прокола.

— К тому же, это чисто мера предосторожности, Дёма, — напомнил Влад. — Я же тебе говорил, что никто внимания не проявлял к ней с тех пор, как вы уехали. Возле дома никто не терся. А в тот вечер те два упыря на ровере, может, и вообще не по ее душу там стояли. По крайней мере, больше они там не появлялись ни разу.

— Это хорошо… — задумчиво отозвался Демид.

— Ты бы лучше за себя сейчас переживал. Я все ещё никак не одуплю, какого ты сюда припёрся? Сидел бы себе в своей Чехии, бамбук курил, девочка хорошая рядом, че ещё надо тебе было?

— Значит, надо было, раз припёрся. Заткнись лучше, Влад, и без твоих причитаний сейчас головняка хватает.

Мужчины помолчали.

— Что делать-то будешь? — безрадостно спросил друг, первым нарушив тишину.

— Я не знаю… — устало ответил Демид, прикрыв глаза и потерев двумя пальцами переносицу. — Есть один вариант. Но он безумный.

— У тебя всегда так, — усмехнулся Влад.

Демид посмотрел в лобовое стекло и выразительно кивнул на дорогу.

— Давай, заводи, поехали. По дороге расскажу.

Влад ткнул в кнопку зажигания, дернул рычаг коробки передач, и машина плавно тронулась с места.

— Ты сказал, что девчонку зарезали, а нож нашли рядом без отпечатков. И в доме в ту ночь со слов охраны никого не было, кроме Леонова и его сына. Сына я его видел, не похож он на того, кто мог сестру свою завалить. Глаза не те, понимаешь? По-любому это папаша её грохнул…

— Да. А ещё я говорил тебе, что это не доказуемо, — угрюмо напомнил Влад. — И это значит, что тебя может спасти только чистосердечное признание убийцы. Неужели ты придумал, как заставить его признаться?

— Нет. Я думаю идти сдаваться.

— Чего? Ты совсем умом тронулся?!

Влад повернул голову, и посмотрел на друга так, будто тот сказал какую-то несуственую чушь. А ведь, в какой-то степени, так оно и было.

— Я разговаривал с Валей. Он сказал, что есть шанс доказать вину Леонова. Если я предоставлю в суде доказательства его причастности к банкротству фирмы и исчезновению людей. Это докажет, что у него был мотив подставить меня.

— Ты сейчас несёшь бред. Я думал, у тебя есть нормальный план, а не это… Ты хоть понимаешь, что тебя с большей вероятностью просто посадят? Лет этак на двадцать?

— Понимаю.

— Тогда какого… черта ты это делаешь?!

— Не знаю, брат. Просто чувствую, что так надо.

— Остынь, друг. Успокойся. Подумай, что творишь! Зачем тебе все это?

— Признают вину Леонова или нет, у меня в облаке достаточно материала, чтобы на всю жизнь упечь его за решетку. Если я передам эти файлы заказчикам, вероятнее всего, они будут просто шантажировать его, чтобы он вернул деньги и до конца жизни пахал на них. Поэтому надо идти к ментам.

— И ты готов пойти на это ценой своей свободы? Демид?..

— Эй, я все-таки рассчитываю на правосудие и силу закона, — невесело усмехнулся мужчина.

— Скажи, что ты пошутил. И у тебя есть нормальный план. Иначе я разворачиваю машину.

— Нет, ты доставишь меня на место, друг. Я так решил. И если меня все же посадят… Обещай, что сделаешь для Сони всё, о чем я тебя просил.

— Ты реально умом тронулся. Думаешь, она будет тебя ждать двадцать лет?!

— Да нет, конечно. Пусть живет своей жизнью. Просто приглядывай за ней, чтобы не обижал никто. Чтобы хорошо у неё все было.

— Камикадзе.

— Ты плохо знаешь Валю. Он адвокат от Бога. Таких просто нет больше нигде.

— И все равно, ты — гребаный камикадзе, — со злостью выпалил Влад, крепче сжимая руль. — Я просто не понимаю, в чем смысл? Эти файлы можно было инкогнито передать кому надо в органы. Зачем самому подставляться?

— Можно, конечно, и инкогнито. Только мне потом гаситься всю жизнь за бугром? Ты же знаешь меня, брат. Мне — либо все, либо ничего. Я Родину люблю.

— Лучше за бугром, но на свободе! Чем на Родине на нарах!

— Ты не любил, тебе не понять.

— Да пошёл ты!

Демид усмехнулся. Он прекрасно понимал чувства друга. Влад сейчас злился больше даже не из-за его безумного плана, а из-за того, что Демид оставался невозмутимым, да еще и шутил в такой непростой ситуации. Он бы и сам на его месте злился. Вот только как объяснить другу, что другого решения нет в принципе? Что он не видит для себя никаких других вариантов?

— Макс, это что такое? Я тебе когда еще сказала выключать мультик и топать на кухню? Завтрак уже остыл!

— Да иду, иду, мам… — недовольно отозвался ребёнок, бросив на Соню нахмуренный взгляд.

Девушка перебросила через плечо кухонное полотенце, и пригрозила сыну пальцем. Последнее время она была особенно строга с ним. Стоило немного дать слабину, и маленький озорник тут же норовил забраться на шею. Все же воспитывать ребёнка — это нелегкий труд.

Вздохнув, Соня отправилась на кухню. Впереди её ожидало целых два выходных дня, в которые не получится отвлекаться на работу и обычную будничную суету. А это означало, что она опять часами напролет будет изводить себя тоской по Демиду.