Босс в законе - Владимир Григорьевич Колычев

посмотрел на него.

Ну да, ворвутся они в кабинет, повяжут этих подозрительных типов, а дальше что? Дескать, мы ничего не знаем, о Мухине впервые слышим, требуем адвокатов, накатаем жалобу прокурору!

Максим приложил ухо к двери. Стасов скептически усмехнулся, глядя на него. Сам он встал так, чтобы его не зашибло створкой, если Тарабай вдруг ударит по ней ногой.

— Пургу ты нам впарил, понял? — услышал Максим через дверь. — Не знает этот хрен ничего!

— Да знает он все! — с истерическими нотками в голосе отозвался Зотов. — Трясите его получше!

— Да мы тебя сейчас вытрясем!

— А я говорю, знает он все! Нельзя вам здесь находиться!

— Почему это?

Зотов ответил на вопрос, но куда более тихим голосом. Павлов не разобрал слов, но допускал, что разговор шел о Мухине. Власова видела его вчера. Она быстро сообразила, почему сгорел дом, сказала об этом Зотову. Тот организовал дружков, и они перехватили Мухина где-то на выезде из города.

Видимо, тот держался, не кололся, вот Зотов и требовал трясти его получше. Это значило, что Мухин жив и Тарабай с Хомсом сейчас отправятся за ним.

Максим приложил палец к губам, поманил за собой Стасова и направился к выходу. Тот глянул на него недовольно, но спорить не стал, вместе с ним вернулся к машине.

— У них Мухин. Расколоть его они не могут, — с важным видом изрек Максим. — Сейчас к нему поедут, трясти будут.

— Ты начальник, тебе видней, — проговорил Стасов.

Тарабай и Хомс не заставили себя долго ждать, вышли из ресторана быстро, торопливо. Зотова с ним не было.

«Лендровер» взял с места в карьер.

Максим не ожидал такой прыти, с изрядным трудом сел ему на хвост, а вот удержаться не мог. Внедорожник свернул в один поворот, сразу же в другой и очень быстро растворился в лабиринтах частных кварталов. Видеокамер здесь не было.

— Они что, срисовали нас? — не скрывая досады, спросил Максим.

— Вряд ли. Просто гоняют как бешеные.

— Шумахеры. Не мой сегодня день.

— Ну да, такое бывает, — сказал Стасов.

— Можно отмотать назад, в прошлое. А там и мой день!

— Ага!

Павлов стремительно заложил вираж, развернул машину и взял курс на ресторан.

Они уже были в подсобке, когда их нагнала та самая официантка с аквамариновыми глазами.

— Молодые люди, вы куда?

Максим не отреагировал, он заряжен был на результат.

Зотов, как оказалось, не закрыл дверь за своими гостями. Он сидел за столом, обхватив голову руками.

— Туалет в другом конце коридора! — крикнула девушка.

— Нет, он здесь! — заявил Стасов.

— Прямо тут, в сортире, и будем мочить! — Максим навел на Зотова пистолет.

Тот в ужасе дернулся и грохнулся на пол вместе с креслом.

— Зря ты так, капитан. Это будет слишком легкая смерть, — сказал Стасов, одной рукой закрыл за собой дверь, а другой снял с пояса браслеты. — Окольцуем и отправим к петухам в камеру.

— Какая камера? Какие петухи? — простонал Зотов.

Он попытался подняться, но Максим наступил ему на руку.

— Да что я такого сделал? — проскулил Зотов.

— Товарища нашего своим дружкам бандитам сдал. Знаешь, что за смерть сотрудника полиции бывает?

— Какого еще сотрудника?

Павлову стало немного не по себе. Ему казалось, как будто кто-то ледяной рукой за душу его схватил. Сейчас окажется, что речь шла вовсе и не о Мухине. Стасов тогда всласть над ним посмеется.

— Мухина Игната Павловича!

— А при чем здесь я?

— Тарабай у тебя сейчас был? — все в том же дурном предчувствии спросил Максим.

— Ну да, был.

— Кто ничего не знает и кого нужно получше трясти?

— Так это… — Губы Зотова расползлись в улыбке, сопутствующей вздоху облегчения.

У Максима замерло в груди. Ну вот, облом уже на пороге. Стасов прямо сейчас может начинать смеяться.

Тут глаза Зотова вдруг забегали в поисках крючка, за который можно было бы зацепиться, однако он его так и не нашел.

— Ну да, Мухина нужно трясти.

Зато Максим почувствовал себя так, как будто вдохнул свежего воздуха в душный знойный день.

— На деньги?

— Ну да, на деньги, — жалко пробормотал Зотов.

— Ты его Тарабаю сдал?

— Он меня заставил.

— Что? Тарабай и не знал про него! — в состоянии, близком к эйфории, заявил Максим.

— Не знал.

— Ты сказал?

— Да какая разница, кто сказал? — вмешался Стасов. — Где Мухин?

— Так это, у Хомса друг на водозаборе живет, дом у него там.

— Там всего два дома, — хлопнув Максима по плечу, сказал Стасов.

«Время идет, Мухина в любой момент могут убить, ехать надо, а Павлова как будто заклинило от перевозбуждения», — подумал он.

Максим кивнул. Дескать, да, нужно ехать.

Но тут дверь открылась. В кабинет вломились два сотрудника полиции в бронежилетах и с автоматами.

За их спинами маячила знакомая официантка. Девушка не поленилась, кликнула патрульный экипаж, очень даже кстати проезжающий мимо. Или позвонила и вызвала, но это вряд ли. Слишком уж мало времени прошло.

— Вот они!

К счастью, прапорщик и старшина узнали Стасова, а вместе с ним и Павлова.

— Эх, гражданочка! — опуская автомат, буркнул прапорщик.

— У Тарабая есть оружие? — спросил Максим.

— Ну да, найдется, — ответил Зотов.

— Вот и хорошо. Вы едете с нами, — обращаясь к патрульным, сказал Максим, с улыбкой глянул на официантку и добавил: — А вам, девушка, объявляю нежную благодарность от лица службы и от себя лично!

Игнат чесался и ворочался всю ночь, а утром отправился на службу, решил рассказать все как было. Он сел в машину, привел в действие откатные ворота, но пока они открывались, во двор ворвались какие-то типы в масках. Мухин успел заблокироваться в машине, но какой-то громила выбил стекло и открыл дверцу. Игнат пытался сопротивляться, но куда там!

Его избили, надели мешок на голову, запихнули в машину и куда-то повезли.

Потом Мухина снова били во дворе какого-то убогого домика, со всех сторон окруженного высокими соснами. Лупцевали сильно, от всей души, жгли живот сигаретами, но так ничего и не смогли от него добиться. Не знал он, куда делись деньги, не брал ничего. Но эти негодяи ему не верили.

Теперь он стоял на берегу реки, под обрывом шумно плескалась вода, птицы пели. Небо над головой было чистым и нереально красивым. Ему хотелось жить, бесконечно любоваться им.

Но сегодня Игнату придется умереть. Ноги его были погружены в тазик с бетоном, а тело примотано к дереву, чтобы он не упал. Раствор уже затвердел, осталось совсем чуть-чуть.

— Ты идиот или где? — спросил громила с широким приплюснутым носом.

Он в кровь сбил кулаки, пытаясь