Омут - Снежана Каримова

наплевать. Ром не Горыныч, у него есть собственная мама. Красивая. Не какая-нибудь деревенская клуша. Хорошо, что День фигурой в отца пошел – высокий и атлетичный, а не вот это вот мороженое «Лакомка» на ножках.

Ночка разулся и прошел в комнату. День все еще спал, лежа на спине и глупо приоткрыв рот. Кошка, угнездившаяся на его груди, покосилась на гостя. И Ром снова поймал себя на мысли, что взгляд у нее какой-то жуткий, ненормальный.

Как будто смотрит в самую душу.

Невеста Дня – Дневная Невеста.

Это всего лишь кошка.

Ночка подошел к кровати, сел рядом на крутящийся стул на колесиках и провел рукой по щеке друга.

– Вставай, сыночек! Пора в школу! – пропищал он не своим голосом.

День поморщился и отмахнулся от пальцев Ночки.

– Отстань, черт!

Кошка мягко спрыгнула с груди Дня на постель.

День широко зевнул с закрытыми глазами и приподнял над одеялом руки – первая жалкая попытка встать. Ночка потянул его за пальцы, отталкиваясь ногами от пола и отъезжая на стуле.

– Как там было в сказке про репку?

– А не все ли равно? – пробурчал День, отрывая голову от подушки.

Он снова зевнул, в этот раз по-львиному, с рыком, затем встряхнул гривой светлых волос и наконец поднялся.

– Иди, я посторожу!

Ночка плюхнулся на его место, чтобы у друга не осталось соблазна вернуться в уютное тепло. Постель все еще хранила перышки сна. Ночка закрыл глаза и почувствовал на себе мягкие кошачьи лапы – Невеста аккуратно перелезала через него, собираясь уйти вслед за Днем. Парень быстро положил руку на спину кошки и прижал ее к себе. Просто так. Ему хотелось ощутить, что он сильнее.

Ром открыл глаза.

Кошка смотрела на него, и этот взгляд вонзился в Ночку иглами. Голова его заболела, но он не мог оторвать от зверька руку – та обмякла, отяжелела, стала будто чужой. На долю секунды Рому показалось, что в комнате есть кто-то еще… девушка?

– Ночь, хорош, отпусти ее, – сказал День, натягивая джинсы. – И не валяйся на кровати в уличном!

Слова Демьяна словно вернули Ночку в тело. Он резко дернул рукой, и та наконец отлепилась, а кошка спрыгнула на пол. Ром тут же вскочил с постели.

– Ты чего? – спросил День. – У меня клопов нет.

– Уф, – Ночка потер ладонями лицо. – Как будто задремал на секунду! Это все твоя дурацкая постель, теперь понимаю, почему ты никак не мог от нее отлипнуть, – он попытался превратить все в шутку.

Но День нахмурился, глядя на друга.

– Ты побледнел вроде. Может, тебе, я не знаю, водички дать или… активированного угля?

Ночка фыркнул:

– Обойдусь без твоего лечения. Ты в школу собираешься или как?

Через пять минут они уже сидели на кухне и завтракали. Ночка пил чай с домашним печеньем. День ел кукурузные хлопья с молоком, а Невеста хрустела куском куриной спинки.

– Ну и челюсти, – пробормотал Ночка, следя за кошкой и машинально кроша на скатерть печеньку.

– Не порти еду, ешь нормально, – упрекнул друга День, а потом тоже глянул на кошку и довольно заметил: – Да, она микротигр! Еще и полосатая… А ты вот странный какой-то сегодня. Что с тобой?

– Это она у тебя странная, – пробурчал Ночка, – и не любит меня.

– Она всегда на тебя по-особенному смотрит, – хмыкнул День. – Даже на меня так не глядит. Как будто сожрать хочет.

– Вот именно, – кивнул Ночка без улыбки.

Глава 25

Душа Ночки

9 октября

Изгнание беса расторгает договор. Но Цвета угрюмо смотрела на Бесену с листовки каждый раз, когда та хвостом семенила за Днем в школу. Хоть бы уж содрал кто… Объявления то и дело сменяли друг друга, а «Помогите найти!» никто не заклеивал и не срывал.

Цвета не появлялась дома уже несколько дней. Ушла в школу и не вернулась. Друзей у нее не было, в гости она ни к кому не ходила, с матерью не ссорилась. Наверняка Вера в панике: куда неожиданно делась дочь? Да, накануне Цвета вела себя необычно, однако не настолько, чтобы сбежать из дома.

Но почему Глафира не сказала Вере, что Цвета у нее? Хотя что тут скажешь – врачи все равно не смогут объяснить состояние девушки. А выглядела Цвета сейчас более чем странно. Даже жутко. Нити связи людьми почти не изучены. Может, знахарка надеется исцелить названую внучку и вернуть как новенькую? Может, все еще полагается на Бесену?

Вчера вечером в парке мелькнула девушка с омутом. Парни прозвали ее Василисой. Бесена с интересом наблюдала за ней, потом посмотрела на Демьяна и поняла, что он совершенно равнодушен к этой девчонке. Даже больше: она ему неприятна. И Бесена заробела. Она только-только освободилась от прошлого договора и должна аккуратно выбирать себе тело, у нее больше нет права на ошибку.

Жаль, конечно, что с телом Цветы не получилось. Бесена могла бы просто вытеснить подменыша. Если бы ее собственные нити, те, первые, созданные из крохотных капелек живой воды, разрослись и окрепли, то заглушили бы, как сорняки, Цветины чахлые стебли.

Ладно, теперь поздно об этом рассуждать. Пора разрабатывать новый план. И, перебирая варианты, приглядываясь к окружению своего человека, Бесена все чаще стала обращать внимание на того, кого остальные звали Ночкой.

С каждым днем его омут разрастался, но Ром не засыпал его. Омут так и манил навестить сердечный домик, и, когда утром субботы парень прижал кошку к себе, Бесена не устояла. Его омут был так близко – черный, тягучий, приветливо раскрытый бесу. Подселенка выскользнула на секунду из кошки и окунулась в вязкую темноту. Она вынырнула с другой стороны и огляделась, ища охранника.

Омут Ночки уже отделил стража от сердечного домика. На дальнем берегу маленькая девочка, немного похожая на ту, что пыталась играть с кошкой у школы, но с темными волосами, собирала цветы в золотистый шлем-луковку. Стражница почуяла беса, обернулась, сразу же выкинула цветы и нахлобучила шлем на голову. Она бросилась сооружать через черное озеро хлипкий мост из высоких травинок. Воинственная, но не особо страшная – вынесла вердикт Бесена.

Подселенка повернулась к сердечному домику. Тот походил на школу, только был гораздо меньше. Ого, неужели парень в том шумном здании ощущает себя как дома?

Охранница, хоть и была слаба, работала шустро, Бесене тоже стоило поторопиться. Она вскочила на крыльцо маленькой школы и зашла внутрь.

В коридоре у расписания подселенка и увидела душу Ночки. Она, как и положено душе, парила над