Рождённый из слизи и Тьмы - Марина Ночина

ветерок, который, вероятнее всего, снова должен был размазать Каина в кровавую кашицу, но отчего-то не размазал.

Я не был Каином. Я сейчас не был, ни им, ни Евгением. Я был Тьмой. Или её воплощением в жалком бренном теле.

И сделал ещё один шаг к зеркалу.

Между мой и окном в мир демонов остались какие-то сантиметры, когда грудь взорвалась болью.

Я удивленно посмотрел вниз, на торчащее из центра грудины светящееся чистым белым светом зазубренное лезвие сантиметров десяти, перепачканное в крови.

«Тьма же должна меня защищать, разве нет?» — озадаченно, даже обиженно подумал я и заорал от боли.

Руки схватились за лезвие в попытке выдернуть его из себя, но оно не поддавалось, будто застряло. Я лишь обжог об него ладони. Кожа начала стремительно сереть и буквально на глазах отваливаться на пол хлопьями пепла.

Теперь я орал не только от боли, но и от ужаса.

Что-то с силой потянуло в сторону и, как бабочку пригвоздило к стене. Тупая боль в затылке и темнота…

Как потом оказалось, меня пронзили копьём.

И не простым копьём, а одним из божественных. Вероятно, последним из тех, что оставались на этом плане после того, как Прорыв на план демонов был закрыт. И как потом мне выговаривал Архонт — он потратил на одного придурка самый ценный артефакт, который был у него в коллекции.

Но это было потом. Пока я открыл глаза в уже ставшей привычной бордово-алой комнате Каина, лёжа на кровати и перемотанный бинтами, словно мумия. В левую руку была вставлена капельница с чем-то красным, вероятнее всего, кровью — чем ещё могут откармливать раненого вампира?

Кожа под бинтами на руках чесалась, наглядно демонстрируя, что тело восстанавливается. А вот грудь и спина горели, словно меня всё ещё жгут адским пламенем.

При мысли о последнем меня затрясло. Я замычал, заметался по постели, вырвав капельницу. Шлёпнулся на пол и забился в угол, сжавшись в комок. Меня трясло. Зубы лязгали так, что эмаль начала крошится. Перед глазами вновь встала картина живой преисподней. Я бы и глаза себе выцарапал, только бы не видеть этого, но мне не дали — чьи-то руки мягко, но требовательно обхватили мои и отстранили от лица.

Я начал вырываться. Нет! Не хочу в Ад! Не пойду! Не дамся!

— Каин, всё хорошо. Это я. Ты в безопасности! — Прозвучал знакомый голос полный заботы и беспокойства. — Я рядом.

В нос ударил притягательный запах. Меня с силой прижали к мягкой груди.

Я ещё пару раз трепыхнулся, затем всё же притих. Фантом адской резни спал с глаз, вокруг меня снова была бордово-алая комната. И Милана, к груди которой я прижался, словно малое дитя. Меня всё ещё потряхивало от пережитого ужаса.

— Милана… — произнёс я дрожащим голосом, поднимая голову и… отшатываясь. Хотя очень хотелось посидеть так ещё. Но я не мог себе этого позволить. Надо было срочно выяснить, что со мной было и может ли это повторится.

— Это я, Милана. Всё хорошо, Каин. — Вновь поспешила успокоить меня девушка, поглаживая по плечам.

Приятно, чёрт возьми! Так бы и нежился…

— Где Архонт? — Перебил я, вновь отстраняясь.

— У себя.

— Мне срочно нужно с ним увидится! — Я начал подниматься.

Колено подломилось, и я рухнул на пол. Милана успела меня подхватить. Женщины-вампиры ничем не уступают мужчинам в силе.

— Осторожнее! У тебя и так рана на груди открылась, — таща меня на кровать, отчитала девушка.

Как и недавно, я замер на месте и опустил глаза на грудь. На белой повязке проступили алые пятна. Грудь запекло с новой силой.

— Что это было?

— Понятия не имею. Архонт прислал сообщение, чтобы я срочно возвращалась. Потом велел следить за тобой. А ты тут умираешь! Давай, ложись. Ты, между прочим, не пушинка.

Милана всё же уложила меня на кровать.

— Мне нужен Архонт.

— Сейчас сменю повязку и позову.

Я перехватил руку девушки, уже коснувшуюся повязки и крепко сжал. Скривился. Её прикосновение вызвало жгучую боль.

— Сейчас! Иди. — Велел я, грубо оттолкнув руку.

— Хорошо, — Милана потёрла запястье, словно я причинил ей боль и пару раз оглянувшись на меня, вышла в коридор.

Не став никого ждать, я сел и начал сам разматывать бинты на груди. Шипел, матерился, после ужаснулся. На груди зияла и бугрилась фактически открытая рана, из которой сочилась сукровица. Я видел свои рёбра и, кажется, как бьётся сердце.

Да нет, преувеличиваю. У страха глаза велики. Это только в первый момент всё показалось настолько хреновым. Впрочем, человек с такой раной, вероятно, долго бы не протянул, но я-то потомок демонов. У Каина и пострашнее бывало — подсказала его память. А я вовсе из кровавых соплей восстановился, чего мне какая-то рана?

Успокоившись, я зачем-то полез в рану пальцем. Ткнул, поморщился от прострелившей боли и закончил эксперименты.

Тут, как раз вернулась Милана, увидела, что я творю и накинулась с упрёками. Прямо скажем, обоснованными.

— Каин! Что ты творишь! Зачем ты снял бинты?!

Подбежала ко мне и начала осматривать. Теперь уже она полезла в рану пальцами. Я снова зашипел от боли.

— А вот нечего было снимать! — Огрызнулась на это девушка. — Так! Сиди смирно! Мне надо осмотреть. Как ты только умудрился?

Я на трескотню вампирши внимания не обращал, я смотрел на Архонта, зашедшего в комнату следом за ней.

— Нам надо поговорить. — Сказал я.

— Непременно, — холодно подтвердил древний вампир.

Удивительно, что он не убил меня прямо там, у зеркала. Я ведь… Не знаю, что я там делал, но точно ничего хорошего.

— Давайте вы начала скажите, чем его ранили, чтобы я могла его вылечить! — Влезла с комментарием Милана. — Рана очень плохо заживает. Да она практически НЕ заживает! Кровь не помогает. Я не знаю, как это лечить! Архонт!

— Не помрёт, — просто ответил дед.

Милана опешила.

— Но Архонт?!

— Милана, выйди. Нам с дедом надо поговорить. — Велел я.

— Но… — вновь попыталась возмутиться девушка, однако сникла под взглядом древнего вампира:

— Милана, выйди.

— Да, Мастер.

И быстро, чуть ли бегом покинула комнату. Деда она уважала и боялась. Как, впрочем, и многие из вампирского сообщества.

— Что это было? И как не допустить повторения этого? — Как только за Миланой закрылась дверь, спросил я.

Архонт взял стул и уселся перед кроватью, мне пришлось развернутся боком, чтобы нормально видеть его. Это причинило некие неудобства: сукровица из раны засочилась активнее. Я приложил к ней испачканный бинт и вновь поморщился — жжётся, зараза.

— Начнём с того, что ты чуть не устроил новый