Худший друг - МК. Милтон

— Что он тебе пообещал? — Ян вернулся в кухню, сжимая пистолет, и Мира почувствовала, как от ее лица отлила кровь. — Я предполагал, что это вероятно, но не думал, что так скоро. Через сколько они приедут?

Мира лишь бесшумно моргала, боясь даже дышать.

— Через сколько, мать твою, они приедут?! — заорал он, и нож самим собой выпал из дрожащих пальцев. Ян оттолкнул его ногой, заставляя девушку окончательно забиться в угол.

— Ответь лучше сама, иначе ты пожалеешь. Поверь мне, я сделаю так, что ты будешь жалеть.

Ян провел пальцем по губам, которые только что целовал. Они были горькими, пропитанными ядом, но он хотел ее не меньше, даже сейчас. Может правда оставить ее себе? Если проделать во лбу аккуратную дырочку, внешний вид почти не испортится.

— Он всегда повторял, что незаменимых людей нет, — проговорил Ян, демонстрируя бездну в своих зрачках. — Но даже не мог догадаться, что кому-то это не понравится. Кому-то, у кого слишком завышено чувство собственной важности, — Ян хрипло рассмеялся, — предвкушая твой вопрос, отвечу сразу: это я не о себе. Есть другие более обидчивые люди. И эти люди, как и упомянутый ранее Митя знают, что Лис всегда выполняет свои обещания. Знаешь, что я ему пообещал?

— Ян тряхнул Миру за плечи, заставляя смотреть в страшные от черноты глаза.

— Я пообещал, что беда придёт в его дом, и у нее будет мое лицо. Поэтому, я последний раз спрашиваю, когда они придут?

— Ты ее трахал, — рыдания пробили плотную стену, выливаясь наружу.

— Что?! — усмехнулся Ян, слегка обескураженный.

— Ты. Её. — голос Миры дрожал, дыхание вообще сбилось. — Алину.

Он перевел взгляд в угол кухни, туда где висел бюстгальтер который он купил Мире, и который, какого-то хрена, оказался на ее подружке.

Стало смешно. Чертовски смешно. Привычка думать о людях хуже чем они есть на самом деле, впервые вышла боком.

Он действительно думал, что сейчас ее пристрелит. Действительно поверил в то, что она поменяла лагерь. В этом случае, Ян спустил бы курок без сожалений.

Практически.

Ну если только немного.

Господи, как это было давно, он уже совсем забыл эти ощущения. Ревность была какой-то выпавшей и закатившейся за плинтус деталью, без которой все и так исправно работало. Ревность это не предательство. Это еще ничего. Но вот что делать со всем тем, что он вывалил на свет Божий? В его ситуации, свои планы раскрывают только смертники.

Ян чувствовал безысходность, и то, как с каждой неловкой ситуацией, он все теснее переплетается с этой девчонкой.

— Я никого не трахал, — проговорил Ян, упираясь лбом в её лоб.

Злость медленно отступала, оставалось только осознание того, какой он на самом деле придурок.

— Она приперлась под утро, ломилась к тебе. Мне нужно было узнать, почему ты не с ней.

— Я тебе не верю, — прошептала Мира, заставляя себя перестать плакать.

— Она поспала несколько часов, а потом ушла. Я был не самым гостеприимным хозяином. Ты можешь спросить об этом у нее.

— Мне и спрашивать не пришлось, для того чтобы она стала тебя нахваливать.

— Меня не интересуют тупые малолетки, — раздраженно выплюнул Ян.

— Но попробовать хотелось, да? Сначала меня, потом ее.

— Что ты несешь? — он качнул головой, сдерживая ее запястья.

— Ты переспал с моей подругой. Ты решил, что я могу тебя предать, — она смотрела бесцветными глазами, куда-то сквозь, — ты мстишь мне? Был с ней, потому что, мне пришлось лечь под него?

— Это я вообще не хочу обсуждать. Ни сейчас, ни потом. Я не хочу знать, и не хочу об этом думать, поэтому, избавь меня от подробностей.

Ян отошел от нее, скрылся в комнате, пока Мира не знала, как быть дальше. Почему все так сложно? Почему эти отношения засасывают ее по самую шею, и не видно конца и края? Еще немного и вместо воздуха, она будет глотать песок.

Ян вернулся и его руки уже были пустыми.

Он снова подошел ближе, а Мира и не могла возразить. Он давным-давно уже сбил все ее рамки личного пространства.

— Послушай. Ни она, ни какая-нибудь другая, меня не интересуют. У меня есть ты, и мне больше не надо, — он пытался объяснить, но так, чтобы это не звучало как оправдание. Или не дай бог, признание в любви.

— Ты бы убил меня без особого сожаления. Ты держал над моей башкой пистолет, — она всхлипнула, потому что, происходящее, начинало медленно доходить до нее.

— Существуют поступки, и существуют последствия. Цели и препятствия. Рамки и границы. Я сам придумал некоторые правила для своей жизни, и ни за что их не нарушу. Я бы выстрелил. Выпустил бы из магазина пулю, но только тогда, когда убедился бы, что мои подозрения не пустой звук. Ни секундой раньше.

— А что ты сделаешь с ним? — Мира растерянно посмотрела в глаза Яна. По выражению лица, стало ясно, что ее посетила догадка, — ты убьешь его моими руками?

— Они слишком слабые для этого.

— Тогда скажи, что я должна сделать? Я хочу знать!

— Просто ему нравится.

— Что это тебе дает?

— Ты сегодня и так узнала слишком много лишнего. Это может повредить делу.

— Все еще переживаешь, что я предатель? — Мира горько усмехнулась, — после всего что я для тебя сделала, Ян…

— Опять начинается. Одно и то же, мы ходим по кругу. То ли тебе нравится строить из себя жертву, то ли тебе скучно жить. Так займись собой, Мира. Я дал тебе деньги, возможность измениться. Пойди накачай себе губы или сиськи. Сходи на уроки по стриптизу. Выучи английский, китайский, потому что я не знаю б*ядь, на каком языке с тобой говорить, что бы ты поняла меня.

— Ему и так нравится моя грудь, — процедила она, поднимая с пола пальто.

Зря она пришла. Зря надеялась, что получит здесь хоть что-то, что согреет душу.

— Я же просил молчать, — Ян схватил ее за руку, жалея, что отнес пистолет.

Сейчас бы он прижал дуло к ее рту. Только бы молчала.

— Я кончила под ним. С ним ничуть не хуже, чем с тобой. У нас было несколько раз. И мне понравилось, — выплюнула она в лицо ему, не зная, как бы задеть побольнее.

— А с тобой уже который раз что-то не получается. Дать тебе номер Алины? Она как раз не против силиконовых сисек и объемного клюва.

Ян сам не понял, как произошел этот скачок сумасшествия и безумия. Его кулак уже налился чугуном, от напряжения, пальцы едва не сводило судорогой. Он даже взял размах, как его учили на гребаных занятиях боксом двадцать лет назад.

Шаг.

Размах.

Перенос веса.

Удар.

С*ка, он бы выбил ей челюсть, или просто убил бы одним ударом, как комара. Что она с ним делает, где это спокойствие и расчёт, которое не покидало его еще никогда в жизни? И кому ставить свечку, за то, что в него все еще внедряют крупицы разума?