Голая экономика. Разоблачение унылой науки - Чарльз Уилан

Население Индии составляет более миллиарда человек, многие люди живут в крайней нищете. Большую роль в развитии экономики страны и повышении благосостояния миллионов граждан в последние годы, безусловно, сыграло образование. Высшее образование, в частности, способствовало созданию и расширению динамично растущего сектора информационных технологий в этой стране, но еще совсем недавно нехватка квалифицированных работников сильно тормозила ее экономический рост. Так что тот факт, что фармацевтический колледж в Мумбае очень хотел бы задействовать пустующие помещения в своем восьмиэтажном здании и вдвое увеличить набор студентов, вряд стоит воспринимать как нечто неожиданное и удивительное.

Удивительно, что это решение и соответствующие действия фактически превратили бы администрацию колледжа в преступников. Дело в том, что индийское правительство ввело для своих технических колледжей строжайшие правила, надежно «защищающие» общество от таких невероятно безрассудных и потенциально опасных поступков, как, например, использование пустого пространства для обучения большего числа студентов. В частности, по закону технический колледж обязан обеспечить каждого студента 50 квадратными метрами площади учебного здания, чтобы организовать достаточное пространство для эффективного учебного процесса. Из-за этой формулы Главный фармацевтический колледж К. М. Кунднани не имеет права набрать более трехсот студентов, невзирая на пустующие и неиспользуемые запертые лекционные залы на верхнем этаже здания.

По сведениям Wall Street Journal, «четкими правилами также определяется точный размер библиотек и административных помещений, соотношение числа профессоров, доцентов и преподавателей, квоты зачисленных студентов и даже количество компьютерных терминалов, книг и журналов, которые должны быть в наличии в каждом учебном заведении»[78].

К счастью, правительства иногда сами же исправляют ситуацию с подобным регулированием. Например, в ноябре 2008 года Европейский союз решился легализовать уродливые фрукты и овощи. До этого момента супермаркетам по всей Европе запрещалось продавать продукты «слишком изогнутые, с лишними бугорками или необычной формы». Вот истинный пример политического мужества европейских органов власти, учитывая, что представители шестнадцати из двадцати семи стран – членов ЕС пытались заблокировать этот закон, пока тот находился на рассмотрении Комитета сельскохозяйственного сотрудничества членов ЕС[79].

Вот бы было здорово, если бы я все это сам придумал!

Давайте на мгновение откажемся от цинизма и вернемся к идее, что государство способно сделать много хорошего. Даже когда оно делает то, для чего теоретически предназначено, его расходы приходится финансировать за счет налогов, то есть в конечном счете за счет экономики. У этого, как его назвал профессор экономики Бертон Малкиел, «фискального бремени», два корня. Во-первых, налоги забирают деньги из наших карманов, что неизменно снижает нашу покупательную способность и, следовательно, уменьшает полезность для нас. Конечно, государство может создавать рабочие места, тратя миллиарды долларов на реактивные истребители, но мы платим за них из своего кармана, а это значит, что мы сможем купить меньше телевизоров, меньше пожертвуем на благотворительность, реже будем ездить на отдых. Получается, что государство необязательно создает новые рабочие места, оно может просто перераспределять их или, по сути, уничтожать. Данный эффект налогообложения, конечно же, менее заметен и очевиден, чем новый огромный оборонный завод, на котором довольные рабочие бок о бок штампуют блестящие боками и крыльями самолеты. (В дальнейшем при обсуждении в этой книге вопросов макроэкономики, мы рассмотрим кейнсианскую идею о том, что государство способно усилить экономический рост, поддерживая экономику в периоды экономических спадов.)

Во-вторых – и это более тонкий момент, – налогообложение заставляет людей изменять свое поведение таким образом, который ухудшает состояние экономики и при этом необязательно приносит доход государству. Подумайте хотя бы о подоходном налоге: он может достигать 50 центов на каждый доллар, заработанный к моменту определения размера всех обязательных федеральных налогов и налогов штатов. Когда предельная ставка налога достигает 50 процентов, некоторые люди, которые, будь у них возможность приносить домой каждый заработанный доллар, предпочли бы продолжать работать, могут просто прекратить это делать. В такой ситуации теряют все. При других обстоятельствах человек продолжал бы работать, но он прекращает это делать (или вовсе не начинает работать), и государство тоже не получает никакой выгоды.

Как мы говорили в главе 2, экономисты называют такого рода неэффективность налогообложения «безвозвратными потерями». Это те случаи, когда чья-то ситуация ухудшается, но лучше от этого никому не становится. Представьте себе, что грабитель, ворвавшийся в ваш дом, крадет ваши вещи; в спешке он уносит не только пачки наличных, но и заветный семейный фотоальбом. В случае с украденными деньгами безвозвратные потери отсутствуют; каждый похищенный у вас доллар повышает благосостояние вора ровно на доллар. Согласно искаженной точке зрения лишенных морали экономистов, это не что иное, как физический перенос богатства. А вот украденный фотоальбом – безвозвратные потери в чистом виде. Для вора альбом ничего не значит; поняв, что ему случайно попало в руки, он наверняка тут же выбросит его. Но для вас это огромная потеря. Таким же образом любое налогообложение, препятствующее продуктивному поведению граждан, ведет к определенным безвозвратным потерям.

Налоги могут препятствовать и инвестициям. Предприниматель, который рассматривает возможность рискованных инвестиций, скорее всего, сделает их, если ожидаемая отдача составляет 100 миллионов долларов, но откажется от этой идеи, если ожидаемая доходность за вычетом налогов составляет всего 60 миллионов. Молодой человек может стремиться поступить в высшее учебное заведение, потому что это повысит его будущий доход на 10 процентов. Но эти инвестиции, как правило, весьма затратные и с материальной точки зрения, и с точки зрения временных издержек, и если отдача на них после вычета налога составит всего 5 процентов, они могут оказаться нерентабельными. Когда мой младший брат получил первую в жизни зарплату, открыв конверт, он возмущенно воскликнул: «Черт возьми, что это еще за FICA?» (Federal Insurance Contributions Act – Федеральный закон о налогообложении в фонд социального страхования). Или возьмем, например, семью, у которой вдруг появилась лишняя 1000 долларов: она выбирает, на что их потратить, – купить телевизор с большим экраном или поступить экономно и поместить деньги в инвестиционный фонд. В долгосрочной перспективе эти два варианта окажут на экономику совершенно разное влияние. Если семья выберет инвестиции, ее деньги станут доступными для компаний, которые строят заводы, проводят исследования, переобучают персонал. Такие вложения являются макроэквивалентом высшего образования: они делают нас продуктивнее и богаче в долгосрочной перспективе. А вот покупка телевизора – текущее потребление. Она сделает нас счастливыми сегодня, но не повлияет на наше благосостояние в будущем.