Сердце с глушителем - Светлана Алешина

– Да у меня там… – повертел парень руками в воздухе. – Дело, короче…

– Дело… – скептически повторил Степаныч и вдруг вспомнил.

Случилось это почти по Зощенко: «Ах, вот ты мне и попался, рыбий глаз!» Степаныч узнал этого типа. Равиль, кажется… Да, это он, он, злой татарин, продал наивному Дмитрию Степановичу, тогда еще просто Мите, желтый «опелек», подорвавший свое здоровье на польских дорогах! Ох, сколько раз снился он потом Дмитрию Степановичу! И вот час расплаты, кажется, наступил…

– Та-а-ак… – зловеще протянул Городов, пронзая ненавистного многообещающим взглядом. – Ларису Викторовну, значит? Дело, значит? Небось хочешь ее подставить, как меня в свое время, а?

Татарин удивленно воззрился на Степаныча, потом, видимо, узнал его и улыбнулся. Он явно вспомнил о той злополучной сделке.

– Ну как машина-то? – продолжая улыбаться, спросил он. – Нормально ездит?

– Машина… – шумно выдыхая, проскрипел Степаныч. – Уже давно в могиле. По крайней мере, я в этом уверен.

– Продал, что ль?

– От-дал! От-дал!!! – выпучив глаза, буквально заорал Степаныч. – Можно сказать, даром отдал! Потому что кто это дерьмо, кроме меня, купит?

– А… Чего же ты покупал-то? – недоуменно спросил парень. – Видел же, что за тачка.

– Да разве я знал, что она вся битая? Я-то думал, что она нормально ездить будет!

– Слушай, ну ты сколько за нее заплатил-то? За такие смешные деньги, ясное дело, новый «Мерседес» не купишь… – развел руками Равиль.

– Ни фига себе смешные! – Степаныч готов был лопнуть от злости. – Я, между прочим, за эти деньги в Турцию мотался, а потом еще полгода с товаром геморроился! Смешные!

– Значит, нужно было еще разок съездить, – резонно заметил Равиль. – Тогда бы поднакопил и купил другую. А я с этим «Опелем» и рассчитывал на такого, как ты, – у кого денег мало, а тачка нужна. Вполне подходящая цена, кстати, была.

– Да я разорился после этого! Еще друг этот твой! – припомнил Степаныч. – Это он тогда специалистом прикинулся, убедил меня… Голову, проще говоря, заморочил! Я на него, кстати, злой очень… Где он?

Татарин вдруг помрачнел.

– Нету друга, – резко бросил он.

– Правильно, – язвительно проговорил Степаныч. – Бабок небось набрал на таких доверчивых, как я, да свалил куда-нибудь в Штаты, да?

– Убили его, – хмуро сказал Равиль.

– Да? – поднял вверх брови Степаныч с неким злорадством. – Как это?

– А вот так это, – в тон ему ответил Равиль.

– Значит, кому-нибудь подсунул дерьмо, вот и…

Татарин набычился и придвинулся к Степанычу ближе.

– Слушай, ты, давай без скандала, а! – тихо, но очень внятно и с угрожающими интонациями проговорил он. – А то ведь я такой спокойный с виду, а…

– Да я чего, чего я тебе сказал-то? – взвился Степаныч, не забывая, однако, за холерическими выпадами окинуть оценивающим взглядом внушительную фигуру Равиля.

– Ты вообще кто здесь? – спросил Равиль. – Мне не ты совсем нужен. Мне Котова нужна, Лариса Викторовна… А ты чего?

Почувствовав, что Городов все же его слегка опасается, Равиль перешел в наступление и повысил голос. Но сзади его остановила мягкая женская рука.

– Лариса Викторовна Котова перед вами, – раздался голос Ларисы. – А вы что здесь не поделили? Вы что, знакомы?

Лариса окинула их удивленным взглядом. Она уже успела отметить, что стоявший спиной к ней мужчина, что-то очень настойчиво и не очень при этом дружелюбно втолковывавший Степанычу, не кто иной, как Равиль Гатауллин.

– Знакомы, – проскрипел Степаныч. – Причем давно… Помните, Лариса Викторовна, я вам рассказывал?

– Что рассказывал?

– А то, что мне машину всучили дырявую и трухлявую! Главное, я за нее бабки отдал, а она потом, – он отчаянно хлопнул одной ладонью по другой, – н-не ездила! Накрылась, короче! Так вот…

Городов смерил Гатауллина тяжелым прокурорским взглядом.

– Этот господин и есть один из тех, кто мне эту тачку и всунул. Причем с помощью еще одного дружка… Виталий, по-моему, его звали… Говорят, кстати, что его тут… грохнули недавно. Для меня, впрочем, понятно почему…

– А для меня как раз нет, – возразила Лариса.

– А я вам скажу! Людей-то, недовольных ими, наверное, немало наберется! Кто знает, скольких они так кинули, как меня? Вот кто-то не выдержал и… И правильно, между прочим!

– Да кто тебя кидал? Ты чего тут несешь? – не выдержал Гатауллин. – За гроши хотел себе крутую тачку прикупить, да? А я еще в ней панель поменял, как дурак! Надо было со старой тебе продавать.

– Панель была нормальная, – тут же признал Степаныч. – Но остальное-то, остальное?

– Так, стоп! – остановила разошедшихся мужчин Лариса. – Давайте-ка спокойно пройдем ко мне в кабинет, а то всех посетителей распугаем. Там и поговорим спокойно, и ты, Дмитрий Степанович, изложишь свои версии. Только спокойно! – повторила она и повернулась к Гатауллину: – А вы, наверное, тоже мне хотели что-то сказать?

– Да, – кивнул татарин. – Только… – он покосился на Степаныча. – При нем я говорить ничего не буду.

С этими словами он двинулся за Ларисой по коридору. Степаныч замыкал шествие, буравя таким ненавидящим взглядом спину Гатауллина, что создавалось впечатление, будто он мысленно твердит шаманское заклинание, вызывая для расправы всех злых духов тундры.

В кабинете, когда все расселись, Лариса сначала обратилась к Степанычу:

– Вот какое дело, Дмитрий Степанович. Я знаю об убийстве этого Виталия, более того, я его пытаюсь раскрыть. Вот в связи с этим мне и интересно тебя послушать. Только, прошу – ни слова больше о том, какая плохая досталась тебе машина.

– А как же об этом не говорить? – вытаращился Степаныч. – Я так полагаю, что они на пару гнали машины из Германии – специально покупали там всякое дерьмо, – а здесь всучали… честным людям, – Степаныч сделал паузу, скромно опустив глаза, как бы подчеркивая тем свою честность.

– Так, понятно, – остановила его Лариса. – То есть ты хочешь сказать, что его убил какой-нибудь недовольный автомобилист, купивший у Виталия не очень хорошую машину.

– Что значит – не очень хорошую? Просто рухлядь! – выкрикнул Степаныч.

– Слушай, а ты куда смотрел? – взъярился Гатауллин.

Лариса грохнула кулаком по столу:

– Господа, господа, давайте без эмоций! Разговор действительно предстоит серьезный, и я попрошу не устраивать здесь базар. Дмитрий Степанович, уймись, пожалуйста! Тебя мы уже выслушали, давайте теперь вы, Равиль Ринатович. Мы с вами, кстати, не обсуждали подобную версию.

– Потому что и обсуждать тут нечего.