Невернесс - Дэвид Зинделл

в любую точку пройденного им пути. Более того, это доказательство было конструктивным: он не только доказал, что это возможно, но тут же и сконструировал такой маршрут. Он проследовал к звезде рядом с солнцем Ксандрии, вышел в знакомые пространства, недавно им пройденные, и снова направился домой к Невернессу.

— Это-то меня и прославило, — со смехом сказал он. — Ну не ирония ли это: попасть по собственной глупости в петлю, чтобы потом доказать самую важную из недоказанных мелких теорем. Теорема Бумеранга Бардо — вот как ее теперь окрестили кадеты. Поговаривают даже о присвоении мне степени мастера, известно это тебе? Я, Бардо, мастер-пилот! Да, теперь я популярен как у Колении, так и других, со сладкими губками и славными толстыми ляжками. Моя сперма течет как магма, дружище! Я знаменит — но все-таки не так, как ты, а?

Мы говорили до вечера, пока не стемнело и в кафе не набился голодный люд. Тогда мы заказали себе по огромной порции искусственного мяса и разные экзотические блюда, любимые Бардо.

— Тебе надо срочно нарастить мяса на костях! — заявил он, ткнув меня под ребро. Он не уставал превозносить мое открытие, и я рассказал ему про свой новый план.

— Вот, значит, что ты задумал? — Бардо вытер губы салфеткой. — Отправиться к алалоям и похитить их ДНК? Да ведь это же слеллинг! — Спохватившись, что произнес это страшное слово слишком громко, он оглянулся по сторонам, подался ко мне и конспиративно понизил голос: — Не можем же мы вот так взять и заняться слеллингом алалойской ДНК!

— Это не настоящий слеллинг, — перебил я Бардо.

— А как же быть с ковенантом? Хранитель никогда этого не разрешит — и слава богу!

— Может, и разрешит.

Я рассказал ему о своем прошении. Бардо помрачнел и стал спорить.

— Бог ты мой, нельзя же посадить ветрорез на одном из их островов и попросить их слить немного спермы нам в пробирку, так ведь?

— У меня другой план.

— Даже и слушать не хочу. — Бардо поглотил еще несколько пирожных, вытер рот и пукнул.

— Явимся к алалоям замаскированными. Думаю, будет не слишком сложно изучить их обычаи и соскрести немного кожи у них с ладоней.

— Ну уж нет. Горе тебе и горе Бардо, если ты будешь настаивать на этом безумном плане. И как, по-твоему, мы сможем замаскироваться? Нет-нет, не говори, не надо. Довольно с меня твоих планов.

— Есть один способ. Помнишь историю Гошевана? Мы поступим так же, как он. Пойдем к резчику и переделаем наши тела. Алалои подумают, что мы их родичи.

Он снова пукнул, а потом рыгнул.

— Безумие! Посмотри на меня, Мэллори, и признайся, что это безумие. Клянусь Богом, не можем же мы сделаться алалоями! И почему ты думаешь, что алалойская ДНК старше всех остальных? Почему бы нам не сосредоточить свои усилия на более реальном направлении? Раз уж я открыл муммии, существовавшие за три тысячи лет до Роения, почему бы нам — мне, тебе и Ли Тошу — не снарядить экспедицию к даргинни? Ведь мы знаем, что остатки музейного корабля находятся в одном из их миров.

Я кашлянул и почесал нос. Мне не хотелось напоминать Бардо, что мы пока не имеем понятия, где искать этот корабль, и я сказал:

— Алалойской ДНК должно быть около пятидесяти тысяч лет.

— Да правда ли это? Об алалоях нам известно только то, что у них даже языка нет — не хватило ума его придумать.

Я улыбнулся, понимая, что Бардо паясничает мне назло, и напомнил ему все, что мы в действительности знали об алалоях, этих мечтателях, превративших себя в неандертальцев. Как сказано в истории, предкам алалоев были ненавистны гниль и порочность цивилизации — любой цивилизации, и они бежали со Старой Земли на тяжелых кораблях. Стремясь к существованию, которое считали естественным, они подвергли обратной мутации некоторые из своих хромосом, чтобы вырастить сильное, неприхотливое потомство для жизни в девственных мирах, которые надеялись открыть. На одном из своих кораблей они везли замороженное тело неандертальского мальчика, найденное во льдах Сиберы, самого северного континента Старой Земли. Они отщепили образцы замороженной ДНК мальчика, репродуцировали ее и с ее помощью совершали свои ритуалы, вводя в свои половые клетки древние хромосомы. Несколько поколений спустя, после многих лет экспериментов и селекции, пещерные люди — если пользоваться этим старым вульгарным термином — высадились на Ледопаде. Они уничтожили свои корабли, облачились в меха и поселились в заснеженных лесах Десяти Тысяч Островов.

— Все это очень интересно, — сказал Бардо, — но меня беспокоит одна вещь. Вернее сказать, меня беспокоит все, что ты тут наговорил, но во всей этой истории со старейшей ДНК человека одно особенно не дает мне покоя.

Он заказал еще кофе и выпил его. Он уже успел углядеть в кафе хорошенькую историчку-кадета и строил ей глазки.

— И что же именно? — спросил я.

Он неохотно отвлекся и сказал:

— Что имела в виду богиня, говоря, что секрет жизни записан в старейшей ДНК человеческого вида? Это надо обдумать как следует. Что Она подразумевала под словом «старая»?

— То есть как — «что подразумевала»?

Он надул щеки и выругался.

— Да провались ты — почему ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? Что значит «старая»? Является ли ДНК одного человеческого подвида старше, чем ДНК другого? Как может быть ДНК одного живого человека старше ДНК другого?

— Ты играешь словами, как семантолог.

— Не думаю. — Он снял перчатку, потрогал свой сальный нос и сказал: — ДНК моей кожи, к примеру, очень старая. Элементы нашего генома — продукт эволюции, которая продолжается четыре биллиона лет. Полагаю, это достаточно почтенный возраст, и раз уж ты заговорил об игре словами, то пожалуйста. Что скажешь об атомах, составляющих мою ДНК? Они, надо думать, еще старше, поскольку появились из звездного ядра десять биллионов лет назад.

Он поскреб себе нос и вытянул палец. Под ногтем остался жир и желтые отмершие частицы кожи.

— Вот тебе твой секрет жизни. — И Бардо, явно довольный собой, вернулся к флирту с историчкой. Я хлопнул его по руке.

— Признаю, что слова Тверди несколько загадочны. Значит, мы должны их разгадать.

— Никогда не любил загадок.

Я перехватил его взгляд.

— Ты сказал, что наш геном развивается биллионы лет. Следовательно, ДНК всех наших предков старше, чем наша. Вот это, по-моему, и значит «старая». Надо же откуда-то начинать. Алалои привили себе ДНК тела, насчитывавшего пятьдесят тысяч лет. Есть надежда, что эта ДНК — и то, что в ней записано — не подверглась мутациям и не деградировала.

— Но алалои