Гробница древних - Мэделин Ру

– Но почему? – Ли задумчиво почесал подбородок. – У него несколько сотен душ, заключенных в птицах, и он сам обладает большой силой. Я не понимаю, почему мистер Морнингсайд не оказал достойного сопротивления и почему не заставил миссис Хайлам призвать тени или что-то в этом роде.

– Я не знаю, что у него в голове, – пробормотала я.

Ли был прав. Почему он выжидал и не подготовился к надлежащей обороне? Насколько я знала мистера Морнингсайда, он не был трусом и никому не уступал. Так почему все так разительно изменилось?

– Послушай, Ли, я не знаю, что творится у него в голове, но сделаю все возможное, чтобы помочь. Мы все к этому готовы. Мне надо быть предельно осторожной. Дух Отца опасен, и я боюсь моментов, когда он берет надо мной контроль. Он жаждет крови.

– Это хорошо, – сказал Ли, нахмурившись. Когда мы впервые встретились, я даже представить не могла, что он может быть кровожадным, но смерть и жизнь в качестве тени его изменили. Такое изменило бы кого угодно.

– Надмирцы представляют собой реальную опасность. Они бы без колебаний нас уничтожили. Почему мы должны вести себя по-другому?

Конечно, он был прав. Я находилась в неведении относительно того, что они пережили в мое отсутствие, но прекрасно знала, как себя чувствует тот, кого преследуют и подвергают гонениям.

– Можно найти более удачное решение проблемы, – сказала я. – Возможно, сейчас ты жаждешь кровопролития, но поверь мне, это быстро надоест. Убийство, даже в целях обороны, изуродует твою душу. Оторви крылышки у бабочки, оторви у нее лапки, и что останется?

Ли встал, бросил на меня сердитый взгляд и направился к выходу из кладовой.

– Ладно. Если ты не готова помочь, может, Кхент и Мэри не откажут.

– Я вовсе не это имела в виду, Ли. Я просто советую тебе быть предельно осторожным. Я… виновата в гибели Спэрроу. Возможно, ее никто не любил, тем не менее ее смерть ранила мое сердце, – призналась я.

Эти слова заставили Ли остановиться. Он опустил голову и покачал ею.

– Ее в самом деле больше нет? – шепотом переспросил он. – Наверное, мне следует вздохнуть с облегчением, что Спэрроу ушла навсегда. От одного только ее присутствия мне становилось тошно. Она всех нас ненавидела, но… Проклятье!

– Мне надо повидаться с остальными, – сказала я и пошла к открытой двери в вестибюль. – Мистер Морнингсайд ведет себя довольно странно, и мне неспокойно из-за того, что рядом с ним в доме находится еще одно божество.

Ли вдруг согнулся и схватился за живот. Спотыкаясь и морщась от боли, он дошел до высокого стола и облокотился на него. Его лоб покрылся испариной.

– Что с тобой? – спросила я, бросившись к нему. – Ты болен?

– Надмирцы, – сквозь зубы процедил он, – они рядом. Только при их приближении я так себя чувствую.

– Дальтон – один из них, но его не стоит опасаться. Может быть, ты чувствуешь его присутствие в доме?

– Нет, боль не бывает такой резкой при наличии лишь одного из них. Она скорее похожа на ту, которую я испытывал, когда Финч и Спэрроу появлялись здесь вместе. Луиза, они – создания света, а я – существо из тени. Свет прорезает тень. Это настоящая пытка, когда они совершают набеги на нас.

– Пойдем, – сказала я, бережно взяв Ли за руку. – Надо рассказать остальным. Вам больше не придется сражаться в одиночку. Мы поможем, объединим наши силы.

1247 год. Дорога на восток

– Что ты о нем думаешь?

Я старался всячески избегать Ару. Возможно, Генри был более могущественным и опасным, но он мне симпатизировал. Или даже любил меня. Все зависело от дня. Иногда часа. Но наш с Генри добродушный союз против, прямо скажем, вспыльчивого нрава Ары изменился, как только к нам присоединился Фарадей. Он стряхнул с себя имя Фокалор, надев человеческую одежду и обычные сандалии. Теперь он облачился в песочного цвета халат, подпоясался расшитым бисером поясом, накинул на голову капюшон, скрывавший лицо, и насурьмил глаза.

Он прятал свои искалеченные руки в рукавах и забинтовывал холщовыми повязками места, где не хватало пальцев.

– Мне приходилось иметь дело с тенями более плотными, чем он, – сказала Ара однажды вечером, сидя на коврике у костра.

Дорога к соленому озеру была холмистой, но не особо утомительной, и переход от осени к зиме обеспечил нам более прохладную погоду для путешествия. В тот вечер в воздухе даже ощущалась прохлада, и я был благодарен теплу, которое исходило от щенка, свернувшегося клубком на моих коленях.

– Его сердце там, – Ара ударила себя кулаком в грудь, оставляя на одежде пятна сажи, – но его там нет. Ты понимаешь, о чем я?

– Что Генри с ним сделал? – спросил я. – Кроме очевидного…

– Теперь он раб – человек, я полагаю, но не вполне. Книга – это то, что делает нас такими, что дает нам нашу силу – и питает ее. А maskim xul попросил Черный Эльбион снять с него все покровы, раздеть донага. – Она взглянула через плечо на мужчин, которые, занятые разговором, поили лошадей. Или, скорее, Генри забрасывал Фарадея вопросами, а тот, съежившись, что-то бормотал в ответ. – Когда-то он был повелителем темных легионов, но теперь немногим отличается от простого конюха.

Я вздрогнул, переводя взгляд на ее котомку, в которой, как я знал, лежит тяжелая черная книга.

– Терпеть не могу, когда ты его так называешь.

– Почему? – хмыкнула она и помешала похлебку в котелке над костром. – Потому что это напоминает тебе о его истинном «я»? О том, почему ты должен спать в своей палатке?

– Честно говоря, это не твое дело, Ара, и меня удивляет, с чего это ты соизволила беспокоиться на этот счет.

Рука, помешивающая варево в котле, на секунду замерла.

– Следи за своим тоном, Надмирец. Ты в меньшинстве и далеко от дома.

Я уже привык к ее пустым угрозам и лишь пожал плечами, зная, что, пока Генри рядом, она не станет ничего предпринимать.

– Ты, кажется, много знаешь о книгах. Генри расспрашивал тебя тоже?

Ара вернулась к своей стряпне и добавила в котел что-то еще.

– То, что знаю я, знает и он. Единственная разница в том, что у меня есть здоровый страх перед ответами, которые он так смело ищет.

– Фокалор дорого заплатил за свои знания, – заметил я. – Могу только молиться о том, чтобы нам не пришлось платить столь дорогую цену.

– Придется, и даже хуже, – ответила она. – Фокалор – дурак, и он заплатил столько, сколько можно взять с дурака. Лучше бы Генри не гнаться за этим кроликом: если он последует за ним в нору, то никогда не выберется.