Возвращение Фабрицио - Марк Фруткин

Слава Господу, дарующему нам все блага! Как нотариус вашего отца, должен с радостью сообщить, дорогая барышня Элеттра, что сегодня в соборе отец обручил вас с Дженнаро Паскуали, по давней договоренности, достигнутой через сваху. Дженнаро — красивый юноша и держал себя достойно в присутствии самых уважаемых людей Кремоны и ее окрестностей. Все присутствующие выказали необыкновенное удовольствие от церемонии, а когда ваши отцы обменялись рукопожатием после подписания договора о приданом, среди собравшихся прокатилась волна радостных восклицаний. Это превосходное соглашение двух всеми уважаемых семей Кремоны, вполне подобающее их положению. Венчание назначено на двадцать шестой день августа. Господь да благословит вас, вашего отца и мать по этому радостному случаю.

Подписано: Сир Джузеппе Брешани, нотариус.

Элеттра знала, что отсутствие девушки на собственной помолвке — явление общепринятое, но ее по-прежнему терзала обида. И письмо нотариуса было совершенно традиционным по форме. Но девушка лучше Дженнаро ездила верхом, и этим для нее было сказано все.

На церемонию в соборе явились обе семьи. Пришли ее отец и мать, Дженнаро с родителями, ее прабабушка. Все, кроме Элеттры, ей там быть не дозволено. Ей сказали, что соберется человек по пятьдесят гостей с каждой стороны, число, регулируемое законом о роскоши. Как странно думать, что твоей жизнью распоряжаются в твое отсутствие.

Позже, когда Элеттру позвали к ужину, она сказалась больной и осталась в комнате, не желая разделять общее веселье. Девушка то и дело переходила от гнева к отчаянию.

Наконец, когда она откинулась на подушки и на пустой желудок задремала, ей стали являться некие неясные образы. Улыбнувшись про себя, Элеттра с уверенностью и решимостью, порожденными гремучей смесью гнева и страстного желания, принялась составлять план. В своем воображении она сворачивала салфетку так и этак, придавая ей вид то башни, то кареты, то дома, то лодки и, наконец, лошади.

Трапеза подошла к концу. В воздухе повисла напряженная тишина.

— Приведи мою дочь, — приказал слуге герцог.

Жена накрыла его руку ладонью:

— Дорогой муж, прошу вас… будьте с ней помягче.

Он кивнул, сделал глоток вина, вытер губы салфеткой и стал ждать. На лбу герцога блестели капли пота. Старая герцогиня со стоическим выражением лица молча сидела на дальнем конце стола. Она изо всех сил старалась не вмешиваться.

— Отец?

— Элеттра. Садись, дочь моя. Нам нужно поговорить.

— Отец, вы знаете, что я чувствую, и все же делаете по-своему. Почему?

Прабабушка взглянула на нее внимательней, пораженная твердостью девушки, гордясь силой ее духа. Старуха улыбнулась про себя.

— Дочь моя, ты как дикая лошадь, неукрощенная и своенравная. — Он поднял перед собой руки ладонями вверх.

— Отец, прошу вас, вы не хуже меня знаете, что Дженнаро Паскуали тупица. Вы действительно хотите выдать свою единственную дочь за дурака? Мне встречались ослы куда умнее его.

По правде сказать, у герцога имелись сомнения в отношении Дженнаро, но было слишком поздно.

— Элеттра, Элеттра! Сколько можно спорить об одном и том же? Я твой отец. Ты должна меня слушаться.

В спор вмешалась мать девушки:

— Милая, он вовсе не такой плохой и никчемный, как ты говоришь. Конечно, со временем… Ты едва его знаешь.

— То, что я видела, отвратительно. Боюсь, все остальное окажется еще хуже.

Герцог побагровел. Он стукнул кулаком по столу, опрокинув пустой стакан.

— Я дал слово и слово мое твердо! Я не могу взять его назад! Ты понимаешь?

Старая герцогиня осторожно наблюдала. Любая другая девушка в такой момент ударилась бы в слезы. Вместо этого взгляд Элеттры стал холодным и суровым, она прошептала:

— Я не могу за него выйти.

— Ты выйдешь за него! Я так велю!

Девушка не повысила голоса:

— Не выйду. Я спрыгну с башни раньше, чем выйду за этого шута.

Мать ахнула, отец потряс головой и заскрипел зубами.

Девушка встала, повернулась к ним спиной и выбежала из комнаты. Жена герцога взяла его руки в свои, пытаясь успокоить. Одновременно она кивнула старой герцогине, чтобы та пошла за праправнучкой и попыталась ее успокоить, а быть может, и уговорить.

На следующий день под небом серым как мрамор старая дама и юная девушка, беседуя, прогуливались рука об руку в саду вдоль вереницы лип. Старая дама с аристократическими манерами и вторая — уже не девушка, но еще и не женщина — склонили друг к другу головы.

Легкий ветерок шелестел в кронах деревьев.

Старуха покачала головой:

— Ни одному священнику в этом довериться нельзя. Они слишком долго предаются занятиям в уединении, и затем, когда, как оно и должно быть, вспыхивает любовь, она горит с безумной, неудержимой силой.

Герцогиня замолчала, они сделали еще несколько неуверенных шагов. Старуха опиралась на руку Элеттры.

— Хотя, должна признать, он славный человек.

— Да. Сеньор Аркенти не раз спасал мне жизнь и к тому же смотрит на меня словно утопающий. Я уже говорила, что, кажется, испытываю к нему нежные чувства.

Элеттра только не сказала, насколько эти чувства сильны.

Герцогиня заметила, что девушка произнесла «сеньор», а не «монсеньор».

— Это опасное положение, моя дорогая. Твой отец очень разгневан и настроен решительно. Как бы то ни было, адвокат дьявола скоро вернется в Рим. Его расследование, должно быть, подходит к завершению. Может быть, лучше покончить с этим сейчас, прежде чем что-нибудь случится. Я тебя предупреждала о твоей власти. Разве я не говорила, что мужчины не смогут устоять перед твоей красотой?

— Но, бабушка, ты разве не помнишь? Ты просила меня постараться смягчить его в отношении святого Камбьяти. Расположить его к нашему святому. Думаю, у меня получилось. Ты ведь за этим попросила его учить меня латыни, помнишь?

— Да, да. Знаю. Признаюсь, я не ожидала, что адвокат настолько тобой увлечется. В твоем присутствии он совсем другой человек. Я видела, как вы занимаетесь. Он смотрит именно так, как ты говоришь. Я замечала, что иногда, обращаясь к тебе, он касается твоей руки или плеча. Тогда он теряет твердость адвоката дьявола и смягчается, становится более человечным. Это зашло слишком далеко. Ты должна его забыть и сосредоточиться на предстоящей свадьбе.

— Разве так важно правильно выйти замуж? И разве не должна я слушать голос своего сердца?

— Боюсь, и то и другое, дитя мое. Отец с матерью ждут, что ты выйдешь за юношу, которому была обещана еще ребенком. Он принесет семье честь и богатство, несомненно. К тому же обряд помолвки уже свершился. Назад пути нет. Я уверена, Дженнаро — тот, кому ты сможешь довериться, если не прямо сейчас, то со временем.