Если сердце любит - Юлия Сергеевна Ханевская

не вступит в полную силу. Можешь затащить под венец, дать свою фамилию, представить в глазах общественности как жену. Но мы же понимаем, что на магическом уровне всё это будет недействительным.

Рабастан чуть поменялся в лице. Но мимолётный проблеск удивления быстро скрылся за кривой усмешкой.

– Брось, Ванесса. Есть множество способов заставить тебя дать согласие на что угодно. Мы уже говорили об этом – не надо противиться. Лишь усложнишь жизнь нам обоим. Мальчишка Старквуд – проблема. Либо сама решишь её, либо это сделаю я.

Что ответить на столь прямолинейную угрозу, я не знала. И продолжать разговор в этом русле не видела смысла. Лишь обострю ситуацию ещё сильнее, хотя куда уж больше! Проглотив вертевшиеся на кончике языка обидные слова, вздёрнула подбородок и прошла в глубь кабинета мимо не сдвинувшегося с места мужчины. Села в кресло, закинув ногу на ногу.

– Ты пришёл, чтобы научить меня чему-то. Можем начинать.

Рабастан вздохнул и потёр переносицу.

– Ванесса, ты должна понимать, что крутить любовь с этим парнем – огромная ошибка. И для его семьи, и для твоей.

– Почему вообще мы говорим об этом?! – не выдержала, перейдя на повышенный тон. – Тебя моя личная жизнь не касается! По крайней мере, пока! Так что не лезь в неё. Этот год мой. Я буду делать что хочу. И с кем хочу.

Тёмно-карие глаза опасно блеснули. Поняв, что последние реплики были явно лишними, сердито фыркнула и отвела взгляд.

– Давай уже начинать чёртов урок. Ты обещал помочь справиться с даром управления Временем, а потом пропал на целый месяц. Я прямо-таки горю жаждой новых знаний!

Удивительно, но перечить он не стал. Возможно, как я, хотел поскорее закончить нашу встречу. Опёрся бедром о край стола и махнул рукой. Передо мной тут же возникла светящаяся проекция семи круглых башен. Разные по высоте, они были выстроены друг за другом и медленно двигались по часовой стрелке. Лишь присмотревшись, поняла, что это вовсе не башни, а ёмкости, внутри каждой из которых что-то находилось.

– Начну издалека, – заговорил Рабастан. – Это условные обозначения разновидностей так называемых даров. Высота – показатель частоты проявлений за последнюю сотню лет. Более ранних данных не сохранилось.

Я подалась вперёд, пытаясь разглядеть содержимое «банок». Четыре были легко узнаваемы – это природные стихии. А оставшиеся три понять оказалось сложно.

– Вода, Земля, Огонь, Воздух, – перечислила я, водя пальчиком перед собой. – Одна из оставшихся, так понимаю, Время. Шестая – Эмпатия или что-то подобное. А последняя?

– Всё верно. На самом деле все эти «дары» по сути своей – мутации. Концентрация магии на управлении чем-либо из представленных семи вариантов. Одной из стихий, временем, чувствами и эмоциями людей. А последняя, самая редкая – управление носителями вышеперечисленных мутаций.

Я нахмурилась, скосив на него взгляд.

– Определение «дар» мне нравится больше. Гораздо приятнее осознавать себя одарённым, нежели мутантом.

Он согласно кивнул, дёрнув уголком губ в короткой улыбке.

– Значит, – продолжила я, – моя «особенность» не такая уж редкая. И где-то может находиться тот, кто способен управлять такими, как я, словно марионетками?

По спине скользнул холодок. Удивительно, что мир всё ещё не стёрт с лица земли, учитывая возможности предполагаемых кукловодов. Ведь дар этот хоть и редок, но всё же имеет место быть. В разные промежутки времени подобные маги всё же появлялись.

– Верно. За век таких было всего трое. Их быстро вычисляли и… устраняли.

Сглотнув, поёжилась.

– Тайная канцелярия?

– Да. Своим появлением эта организация обязана одарённым. В их руки попадала опасная сила, которую требовалось контролировать. Они вычислялись с рождения, их вели до совершеннолетия и зорко следили, дабы первыми узнать, какова природа их магической мутации. А затем действовали по обстоятельствам. Кто шёл навстречу и соглашался посвятить себя служению короне, получал шанс прожить в богатстве и роскоши до самой смерти. Остальные устранялись.

Редмонд так легко и обыденно говорил об этом, что становилось жутко. Будто не о людях рассказывал.

– Но как же тогда все пять «особенных» семей сохранились по сей день? С такой политикой каждый из этих родов давно должен был оборваться.

– Пять – это те, что оказывались на слуху в нашей стране и чаще всего выбирали короля с его золотом, нежели смерть от проклятья. Но были и другие.

– Серьёзно? Но договор… И Селвин говорил, что вроде как именно мой предок выбирал, кого отметит «древняя магия».

– Это легенда. А договор – документ, подписанный знакомыми друг с другом людьми после «смерти» печально известного Фергюса. Его историю ты знаешь. Поэтому должна понимать, как глупо водиться со Старквудом…

Я резко вскинула руку.

– Стоп! Мы, кажется, закрыли тему. И вообще, делать выводы по одному-единственному инциденту неимоверно глупо. Откуда мысль, что он такой оказался именно благодаря родителям? Или с катушек слетел лишь из-за количества даров? Может, он с рождения был немного того, но просто никто не придавал этому значения? Пять очумевших от страха стариков поставили подписи на какой-то бумажке, и теперь все должны следовать их правилам до скончания веков!

– Ты не права, Ванесса…

– Но почему? – я не на шутку распалилась и даже встала, обходя зависшую в центре кабинета проекцию. – Ты же видел в моих воспоминаниях: отец Фергюса был влюблён в девушку из рода Адальстейн. Но мой предок жестоко обошёлся с ним, не желая подобного союза. Селвин, одурманенный колдовством, изнасиловал наследницу Криггов. В результате чего появился на свет наш сумасшедший главный герой. Слишком много факторов, помимо двойной мутации в генах, тебе так не кажется?

Рабастан промолчал, пристально на меня глядя. От этого взгляда стало не по себе. Почему-то в мыслях вихрем промчались лица и женские имена наследниц пяти фамилий. Мои сёстры, Аврора Старквуд, Летиция Норрингтон.

Летиция…

Мотнув головой, оборвала игру взглядов и отвернулась. Нет, он не станет поступать настолько ужасно и подло! Не повторит жестокую игру Адальстейна из далёкого прошлого, лишь бы отвадить от меня Тома.

Рабастан не станет этого делать.

А папа?

Он ведь тоже видел воспоминания.

Мне стало нехорошо. Стараясь не подавать