Облачный полк - Эдуард Веркин

– Пошел вон!!! – вдруг заорал Саныч.

Он вскочил, кирпичи просыпались из-за пазухи, кажется, на ногу ему упали, Саныч рыкнул и кинулся во тьму, наткнулся на что-то, снова громыхнуло, Саныч зашипел.

– Отстань! Отстань от меня, сволочь!

Саныч неожиданно замолчал. На чердаке снова сделалось тихо, я испугался, что Саныч исчез.

Ждал. Тишина тянулась, каждая секунда падала на мою голову свинцовой горошиной, я чувствовал, как немеют ноги и начинают мерзнуть пальцы.

– Лёнь, – позвал я. – Ты тут что ли?

Саныч не ответил. Я нащупал кирпич.

Хруст.

Хруст.

– Осторожнее, – сказал Саныч. – По башке мне не тресни, я каску дома забыл.

– Это ты?

– Ага.

Саныч чиркнул зажигалкой, свет выдавил из мрака его желтое лицо.

– Поспать не даст, скотина.

Огонек погас. Саныч стал укладываться.

– Три часа еще до рассвета, могли бы и выспаться. Не дали…

Саныч хлюпнул носом и тут же сказал:

– Простудился все-таки… Ничего, ближе к утру все это прекратится, так всегда… Скоро дома будем. Мамка всегда знает, когда я прихожу. Картошки с грибами нажарит, отдохнем по-хорошему, когда еще случится. Яичницы сварим с салом, вкусно. А ты еще идти не хотел. Знаешь, как здорово будет?!

Я вдруг понял, зачем Саныч взял меня с собой. Вот для этой ночевки. Чтобы не сидеть одному на выстуженном чердаке деревни, жители которой поклонялись черту, похожему на большого крокодила, но только с лошадиной головой.

Все просто.

– Мамка знает, когда я прихожу…

Утром Саныч топил печку и грел в котелке воду. Саныч был бодр.

Фуфайка на нем была почему-то вывернута наружу.

Шапка тоже.

С утра был чай.

Горячий, сладкий, с плюшками. Некоторые похожи на улиток, другие на сердечки, а третьи плюшки плюшками, сверху мак. И внутри мак, мама Саныча с утра гремела квашней, и когда мы проснулись, в доме уже пахло пирогами. Это был такой настоящий запах, мне захотелось, чтобы им пропиталась одежда и волосы, возьму как можно больше в обратный путь. Половину в отряд, другую съем по пути. Будем брести по лесу и есть. Плюшки, а еще с капустой, с грибами и шаньги с картошкой. Пирожки, черный хлеб, вкусный, с прилипшей ко дну капустными листами, а еще мама к вечеру обещала блины.

Самовар растапливал сам Саныч. Как-то по особому, с щепками и шишками , с сапогом, за водой бегал на родник, а потом варил эту воду, бросив в самовар царский серебряный рубль. Мама накрыла стол. И скатерть постелила, разноцветную, похожую на цыганский платок, как эта скатерть появилась, так в доме сразу сделалось празднично.

Выставила тарелки с пирогами, вазочку с брусничным вареньем, и берестяную плетенку с сахаром. Здесь был и принесенный нами сахар – серые куски, похожие на взорванные скалы, и другой, чуть желтоватый, почти квадратный, я помнил его со старых времен, и какой-то вообще коричнево-золотистый, пять кусков, не знаю, откуда такой появился. В отдельных мисках лежали соты с застекленевшим медом и круглые разноцветные шарики, я помню такие, от них у меня зубы ломило всегда.

Из соседней комнаты то и дело выглядывали мелкие девчонки, мама грозила им кулаком, а они хихикали и бурчали животами. Лида и Валя, Саныч шикал на них, но они только громче хихикали и охотились за сахаром – подбегали к столу, хватали маленькие куски и с визгом уносились к себе.

Мы уселись за стол, немного помолчали и принялись за чаепитие. Я, чтобы не терять даром время, взялся за пироги, начал с самых больших, величиной с две ладони, с рыбой и луком, невероятные, я съел три штуки. Наверное, и больше бы съел, но как-то стало неудобно обжорствовать, и я обратился к другим пирогам, с грибами, потом с капустой, потом с какими-то корешками, запивал все это чаем, сладким и горячим. Саныч не отставал, только он действовал немного по другому – откусывал сразу от трех булок с разными начинками, прихлебывал чай, снова откусывал, заедал вареньем и никакой усталости не чувствовал. Мама Саныча наоборот, ела мало, дула на горячий чай и на нас смотрела. Но не грустно, а наоборот, весело, что мне тоже очень нравилось,

Умяв, наверное, половину этой пирожной роскоши, мы успокоились и немного отдохнули. Самовар создавал вокруг себя прозрачный тепловой шар, другой самовар, состоявший не из меди, а из нагретого воздуха, я совсем размяк и сделался добрым, и улыбчивым. И когда из комнаты выскакивали Лида с Валей, я тоже делал вид, что хочу их поймать.

Мама ничего не спрашивала – тоже удивительно. Я думал, она станет пытать про нашу жизнь, про новости, про войну, но ее это не интересовало почему-то, и про себя она не рассказывала. Сначала я не понимал, а потом догадался. Вот с войны пришел ее сын. Ненадолго, на день, может, на два. Они давно уже не виделись. Так зачем заполнять время войной? И она решила создать кусочек мира. Получилось. Чай, самовар, пироги, дом, даже наша одежда куда-то исчезла.

Саныч откинулся на стуле и стал показывать, как правильно пить чай. Он выбрал кусок сахара средних размеров, поставил его в середину блюдечка, налил сверху чая и стал пить, закусывая сотами.

Я попробовал сделать так же, оказалось, что это здорово, мы надували щеки, брызгались и походили на пузатых купцов с картинки, которую я видел однажды в старинной книжке.

После четырех стаканов и пирогов захотелось спать. Я сидел напротив самовара, видел свое отражение в полированном желтом боку, тощие щеки, нос наоборот большой, глаз из-за него не видать. Самоварный я покачивался, как-то даже колыхался, будто состоял из дыма, голова у него почему-то свисал вбок, и от этого спать хотелось еще сильнее, я очень старался, чтобы не клюнуть носом в горячую медь.

Саныч куда-то удалился, его мама тоже, и тут из соседней комнаты выскочили сестры, Лидка и Валька. Они запрыгнули на стулья и накинулись на пироги, на сахар, на варенье, на все, одним словом. Показался Саныч, теперь он не шикнул на сестер, показал им язык. Они показать язык не могли, только промычали что-то в ответ и глаза выпучили.

– Не спать! – это Саныч сказал уже мне. – У нас еще рыбалка!

Ни о какой рыбалке мне думать не хотелось, хотелось подремать, а потом еще поесть. Но Саныч был неумолим.

– Я сто лет на рыбалке не был, – помотал он головой.

– Летом же…

– Летом совсем не то, – возразил Саныч. – Любой дурак может – вода, берег… Не то это. Рыбалка только зимой рыбалка. Это совсем другое дело! Ну, сам увидишь. Еду с собой брать не будем, чтобы аппетит нагулять.

Я хотел сказать, что у меня аппетит разгорится уже через полчаса, особенно на морозном-то воздухе…