Сказка со счастливым началом - Галина Маркус

Соня решила вести мальчика к себе. Женя сегодня на дежурстве (она впервые за весь день вспомнила Женю), так что… И, не успела она сказать об этом Вадику, как из-за угла показался дедушка – без головного убора, весь белый от снега.

– Сонечка Васильевна! – закричал он ещё издали. – Вы меня, Бога ради, простите! Так получилось…

Она с облегченьем выдохнула, а Вадик радостно бросился к деду.

– Ох… у нас тут просто… Понимаете, доченьку снова на скорой… А телефон я дома впопыхах забыл. Пока электричку дождался, уже весь извёлся, позвонить не могу…

– Леонид Михайлович, если б я знала! – виновато покачала головой Соня. – Мы бы подольше посидели в группе или ко мне бы пошли, и вы бы не волновались. Я-то ведь думала – вот-вот… Ну, ничего, вы, главное, сейчас ему чайку горяченького налейте, с лимончиком, и сами попейте…

– Да, да, так и сделаю.

– А что с мамой? – добавила Соня тише.

– Не спрашивайте, милая, не спрашивайте, – вздохнул дедушка.

– Давайте тогда, я возьму Вадика к себе? Вы отдохнёте, завтра снова придётся ехать, наверное?

– Нет, нет, что вы! Я без Вадика вообще с тоски помру. Одна радость в жизни! Завтра никуда не поеду, сказали, лучше пока не надо… пусть успокоится.

– Ну, если что, вы сразу звоните, договорились?

– Спасибо, мой дорогой… Пойдём мы, ладно?

– Конечно…

Соня проводила их взглядом, когда они заходили в подъезд, зачем-то подождала, пока не зажёгся в окошке свет, и медленно поплелась домой.

Только сейчас она поняла, как мало её тянет в родную квартиру.

Кажется, заболел не Вадик, а она сама. Вернувшись, Соня почувствовала, что её знобит – неужели так сильно промёрзла? Она хлебнула чаю, сразу же постелила постель и легла, прихватив Бориса, хотя обычно берегла его – швы у него на боках стали совсем хилые, пару раз приходилось латать.

Проснулась она от телефонного звонка. Потянулась за трубкой – Женя.

– Что делаешь?

– Ты на дежурстве? – заспанным голосом, ничего не понимая, спросила она.

– Да, а где же ещё. Давно пришла?

– Я уже сплю.

– Спишь? – в его голосе послышалось недоверие. – Так рано?

– А сколько сейчас времени?

– Десяти ещё нет.

– Я, кажется, приболела, голова трещит… Ждали с Вадиком деда у дома… Замёрзла. Такой снег…

– Приболела? Что с тобой?

В его голосе, кроме участия, послышалось облегченье.

– Наверно, простыла. Утром видно будет…

– Хорошо, спи. Жаль, не могу приехать, я в области, вернусь только завтра вечером, – огорчённо сказал Женя и вдруг спросил без всякого перехода:

– Этот — не появлялся?

– Приходил к садику, названивал, я не брала трубку, – устало отчиталась она. – Но люди ему всё передали, и он ушёл. Больше не появлялся, надеюсь, всё понял.

Оказывается, говорить правду так легко… и так тоскливо.

– Ясно.

Она чувствовала – он успокоился, но почему-то не расслабился.

– Жень… Пожалуйста, позвони Аньке. У меня нет сейчас сил с ней разговаривать. И, кстати, объясни ей… ну, ты понимаешь. Чтобы она не дёргалась насчёт…

– Не вопрос, сейчас наберу. А ты выпей чего-нибудь, в смысле, лекарство.

– Да, растворю аспирин… Пока, Жень…

– Пока, детка… Целую тебя. Не болей, хорошо?

Но лекарство она так и не приняла, поленилась встать. Только опустила голову на подушку – и сразу заснула. Продрав глаза в шесть утра, поняла, что до работы не дойдёт, померила температуру: тридцать восемь и пять. Правда, ни кашля, ни насморка не было – может, вирус? Или – на нервной почве? В детстве у неё такое случалось. А чего, собственно, нервничать… Всё как раз в порядке.

Вылезать из постели было холодно, видать, котельная, как всегда, оказалась не готова к сюрпризу под названием «зима». Соня накинула халат и, ёжась, потащилась на кухню – за аспирином. Положила в стакан шипучую таблетку, налила воды, подошла к окну, бросила в него взгляд и…

Таблетка шипела в стакане, но его содержимое потихоньку выливалось в горшок с погибшей геранью – Соня так и не выбросила пожухлый цветок, продолжая без особой надежды его поливать.

Она замерла, глядя вниз. Такое могло быть в песне или в романтическом фильме, но не в этом прозаичном, до боли знакомом дворе. И, конечно, не с ней.

Снегопад прекратился, но снега за ночь навалило изрядно. Он лежал ещё чистый-пречистый и ровным слоем покрывал пятачок перед домом, выделенный детям для игр. Так вот, на этой площадке, как раз напротив Сониного окна, на белом снегу пламенели ярко-алые пятна. Кто-то старательно воткнул в него розы – так, что на поверхности остались одни лишь бутоны. Вокруг – никаких следов, видимо, человек аккуратно передвигался по ходу работы. Цветов было так много, что буквы, составленные из них, имели хорошую толщину. «Люблю», – выложил неизвестный розами на снегу, решив сказать главное – другие слова бы не поместились.

У Сони перехватило дыхание – она с трудом сделала вдох. Нет, нет… стоп. Не надо паники! Это – не ей! В доме полно молодых девушек, у них есть парни… у кого-нибудь день рождения, или кто-то захотел помириться. Вспомнил старую, набившую оскомину песню, и… Вот так и будем считать. Лучше об этом не думать.

Ей – нет – до этого – никакого – дела.

Так, она что-то хотела… что-то должна была… Да, да, надо срочно позвонить Нине Степановне, предупредить, что подвела, заболела…

– Какая работа? – удивилась заведующая. – Софья Васильевна, что с тобой? Подняла меня в такую рань, напугала… Сегодня же выходной, суббота!

Обалдев от собственной глупости, Соня растерянно смотрела на телефон. Суббота. И что делают люди по субботам?

Что, например, она делала в прошлую? Ну, конечно… С этого всё и началось. Боже мой, словно прошла не одна неделя, а целая жизнь. Даже как будто зима наступила…

Только не смотреть в окно, только не смотреть… не думать об этих розах на белом снегу… Какая-то пошлость, банальность, подражательство. Но как красиво… Как щемит сердце… Но это не ей, не ей, это не может быть ей… Это не он. Он обиделся вчера и ушёл. И не позвонил больше ни разу.

Соня медленно положила трубку на стол. И в ту же секунду в абсолютной тишине послышалось громкое тренькание смс. Дрожащими пальцами она нажала на конвертик и прочитала: «Люблю и буду любить».

* * *

Соня лежала в полусне-полубреду. Ей даже хотелось предаться болезни, чтобы мозги ничего не соображали, чтобы ни о чём не думать. Но мысли всё равно роились в голове, и, наложенные на физическое состояние, перетекали в бессмысленные сновидения. Соня несколько раз просыпалась и снова отъезжала.