Несущие Свет. Противостояние - Дмитрий Воронин

Сама Лейра давно постигла эту науку. Бывало — и на собственной шкуре.

Что ж, со временем девчонка осознает, что действия Попечительницы были единственно верными. Лиле Фемис не повредит немного смирения, а Альте Глас просто необходима капелька жесткости.

— А что это такое?

Я застал Дрогана в Зале Мира. Он еще не освоился в замке, а потому ему было сложно найти нужное помещение. Коридоры этой проклятой башни часто ведут не туда, куда хочется, и, чтобы найти верный путь, приходится учиться бороться с замком, бороться и побеждать. Когда-нибудь Дроган тоже научится делать это… или я очень быстро лишусь собеседника.

Торговец стоял у огромного стола, занимавшего почти половину просторного зала. На всей огромной поверхности были в беспорядке разбросаны горы с белоснежными шапками, лужи озер, тонкие голубые полоски рек и серо-желтые — дорог, мелкие зеленые ковры лесов… То там, то здесь виднелись крошечные здания, местами — одинокие, совсем маленькие, местами — объединившиеся в большие поселения, а то и в настоящие города, окруженные крепостными стенами.

— Это мир Эммера.

— Да? Кажется, я узнаю… невероятно, увидеть землю с высоты птичьего полета… А это? Люди?

Он протянул палец, намереваясь коснуться крошечного города, и вдруг с испугом отдернул руку.

Я рассмеялся.

— Неужели ты веришь, что, если тронешь эту стену, рухнет реальная крепость Торнгарт?

— Признаться, именно об этом я и подумал…

Мне показалось, или торговец смутился?

— Это всего лишь отражение реальности. Если ты пнешь стол, в Эммере не случится землетрясения. Зато мы можем наблюдать за миром.

— То есть ты хочешь сказать, что все это — на самом деле?

— Конечно, — кивнул я, проводя над столом рукой.

Покрытие столешницы тут же сменилось, теперь на ней были южные пустыни, плавно перетекающие в относительно небольшой зеленый клочок Кинтары.

— В этом году южане отправили немало караванов, — заметил я.

— Верно, — согласился купец. — И все с оружием… шелка упали в цене, зато сталь идет нарасхват.

— Грядет что-то серьезное?

— До меня доходили слухи, — пожал плечами Дроган. — Но ничего внятного. Гуран снова бряцает оружием, в храмах Эмнаура с особым рвением славят темного бога, а император Унгарт Седьмой негласно скупает клинки и доспехи. Сейчас хорошее время для торговли…

В его последних словах послышалось искреннее сожаление.

— Ты ведь из Инталии, Дроган, — я удивленно посмотрел на купца, — неужели ты готов был продавать оружие потенциальному врагу?

— Что есть враг? — пожал он плечами. — Они продают нам продовольствие, мы им — оружие. Война может и не случиться, а упускать хороший момент для торговли глупо.

Я смотрел на Дрогана с легким ощущением грусти. Конечно, у торговцев иные жизненные принципы, существенно отличающиеся от тех, что были приняты когда-то в Алом Пути. Интересно, алые маги остались верны своему великому пути или тоже все больше и больше склоняются к меркантилизму, к подлости, к предательству?

— Это одно из немногих удовольствий, которые мне остаются, — пояснил я, жестом приказывая карте вновь вернуть изображение Инталии. — Отсюда, из Высокого замка, я могу видеть то, что делается в мире. Правда, только достаточно глобальные события — передвижения армий и больших караванов, появление новых городов и сел. Или их разрушение. Посмотрим, что произойдет в будущем… быть может, мы станем свидетелями больших потрясений.

— А я смогу… управлять этим волшебным столом?

— Со временем, — кивнул я. — Постепенно замок начинает признавать чужака, позволять ему все больше и больше. Наберись терпения, и он откроет тебе почти все свои тайны.

— Почти, — усмехнулся он понимающе.

— Вот именно. Кроме тайны, как выйти из его стен.

Святитель умер.

Метиус арГеммит превзошел самого себя. Год жизни, обещанный им старику, превратился почти в три, но даже мастерству величайшего целителя Ордена имелись пределы. В последние месяцы Орфин практически не покидал своих покоев, не мог передвигаться без помощи телохранителей, окончательно перестал есть — его насильно кормили жидкой кашицей, в которой нормальной еды было куда меньше, чем целебных трав. Уже находясь на пороге смерти, он призвал к себе Метиуса, долго силился что-то сказать, но так и не сумел выдавить из себя ни одного внятного слова. Наутро его не стало.

По всей Инталии был объявлен траур. В святилищах Эми-ала возносились молитвы, биографы Аллендера Орфина систематизировали сведения, накопленные за долгие десятилетия его правления, — каждый стремился стать именно тем, чья подборка будет принята в сложной и запутанной процедуре причисления Орфина к лику святых.

Все, что вызывало улыбки и смех, оказалось под запретом. Особым указом на период траура были запрещены выступления бродячих артистов. Исключения, разумеется, были, но коснулись они лишь певцов — только песни им разрешалось петь исключительно печальные или героические. Никакой фривольности, никаких шуток… ослушника ждали плети. С целью соблюдения некоего подобия справедливости комедиантам, оставшимся на время без работы, выплачивалась кое-какая компенсация, достаточная, чтобы свести концы с концами в это тяжелое время.

Проповедники произносили проникновенные речи о горе, постигшем Инталию… Гуран прислал свои соболезнования — лживые настолько, что это бросалось в глаза любому. Одновременно от шпионов Ингара арХорна была получена вполне ожидаемая информация о том, что Империя начала активно готовиться к войне. Непрерывным потоком шли караваны из Кинтары, доставляя оружие и доспехи, — Император платил не скупясь, платил золотом. Несомненно, предполагая окупить все затраты во время похода на запад. Орден сделал осторожную попытку заключить долгосрочный контракт с индарцами — пара-тройка боевых отрядов наемников, общепризнанно лучших бойцов Эммера, в свете грядущих событий оказались бы небесполезны. Но тщетно… Ком-тур Ульфандер Зоран, глава Круга рыцарей Индара, лишь разводил руками — все клинья, как в Индаре называли свои боевые отряды, связаны уже подписанными договорами. Комтур намекал, что может предложить услуги новичков, причем назвал цену, за которую в иные времена можно было нанять прошедших десятки кампаний ветеранов. Это предложение, от которого за милю отдавало столь несвойственным для комтура торгашеством, было вежливо проигнорировано, но Инталия была вынуждена признать, что осталась одна. Только герцог Тимретский во время неофициальных и не афишируемых переговоров, как обычно, осторожно высказался насчет помощи, которую он просто-таки обязан оказать своему сюзерену, к тому же доброму соседу и давнему другу. Судя по кислому выражению лица герцога, особо обольщаться не стоило — Тимрет выставит несколько тысяч кое-как вооруженных пеших ополченцев, приберегая гвардию для собственных нужд.