Учебник для детектива - Джедедайя Берри

Колеса поезда заскрежетали на повороте. Анвин видел, как мимо проползают безлюдные станции — это уже не реальные объекты, просто всеми покинутые, забытые пустоты, разваливающиеся во мраке под городом. Поезд остановился на одной из них, двери открылись. Но это была не его остановка.

Все это происходит, решил он, не потому, что Сайварт исчез, а Ламек повысил его в должности, и не потому, что Хоффман выкрал все будильники в городе. Причина всему то, что женщина в клетчатом пальто уронила свой зонтик, а он не успел нагнуться и поднять его. Если бы он поднял его, она бы с ним заговорила. Тогда они могли бы уйти с вокзала вместе, рядом друг с другом, и поговорить. А он вел бы свой велосипед по тротуару.

А велосипед-то! Он ведь по-прежнему стоит, примкнутый цепью к пожарной лестнице отеля «Гилберт». А цепь в такую погоду наверняка уже могла подхватить ржавчину.

Дверь в конце вагона открылась, и внутрь, шаркая ногами, ввалилась фигура в сером комбинезоне, толкая перед собой тележку с ведром. Это был Артур, уборщик. Такое впечатление, что этот человек был повсюду — сперва на Центральном вокзале, потом на сцене в «Коте и тонике», а теперь и в подземке. Поезд прошел еще один поворот, и Артур пошатнулся. Анвин встал, чтобы помочь ему, но Артур отскочил в сторону, удержался на ногах и возобновил движение вперед.

Глаза уборщика были закрыты, он по-прежнему похрапывал. И тем не менее он подошел прямо к Анвину, судя по всему, вполне сознательно и намеренно, сжимая в своих огромных ручищах швабру. Костяшки пальцев даже побелели от усилия. Руки у него были очень чистые, ногти широкие и плоские.

Свет выключился, наступила полная темнота. Анвин слышал поскрипывание колес приближавшейся тележки с ведром. Когда свет наконец включился, Артур был всего в нескольких шагах — шел, оскалив стиснутые зубы.

Анвин отступил назад, наткнулся на трубчатый стояк и чуть не упал, крутанувшись вокруг него. И чего этому Артуру от него надо? Может, он винит Анвина в смерти детектива Пита или, что еще хуже, действует в союзе с теми, кто убил беднягу? Анвин бросился бежать, но этот вагон был первым — бежать было некуда. Сквозь переднее окно открывался вид на тоннель, на рельсы, освещаемые огнями поезда.

Артур приблизился, его лицо словно превратилось в одну огромную пасть. Анвин не мог разобрать издаваемого им бормотания, но звучало оно в лучшем случае как выражение неудовольствия. Анвин стукнул кулаком в дверь кабины машиниста. Единственным ответом на это были статические разряды из устройства двусторонней связи, и ему показалось, что он слышит знакомые звуки — шорох газетной бумаги и воркование голубей.

Поезд, замедлив ход, въехал на следующую станцию. Анвин, размахивая перед собой зонтиком, обошел уборщика и направился к двери. Проходя мимо, он заглянул в ведро Артура. Оно было заполнено красными и оранжевыми листьями.

Как только поезд остановился и открылись двери, Анвин выскочил и помчался по платформе к выходу. Стены станции были отделаны керамической плиткой, выложенной узором, изображавшим качели, карусели и палатки с развевающимися на шестах флажками. Это была та самая станция, что ему нужна. Перед рядом сломанных турникетов он остановился и оглянулся назад.

Поезд отъезжал от станции. Уборщик и не пытался за ним увязаться.

Убежище, безопасная «малина», оперативная база — вы можете заведомо исходить из того, что у вашего противника все это имеется, однако искать и обнаруживать все эти замечательные места вовсе не в ваших интересах.

У входа на территорию бродячего луна-парка «Дальше некуда» возвышался огромный и кривоногий гипсовый клоун. Краска, когда-то покрывавшая его, облупилась и выцвела до жалких оттенков коричневого и пурпурного; арка, образованная его ногами, служила воротами, сквозь которые должны были проходить посетители. Клоун приглашающе улыбался, но это была улыбка здорово проголодавшегося индивидуума.

За ним простирался залитый водой лабиринт. Между еще действующими аттракционами стояли лужи грязной воды, через которые были перекинуты доски; само слово «аттракционы» вряд ли соответствовало этим объектам, не отличавшимся особой привлекательностью. Циклопические механизмы, когда-то крутившиеся, вертевшиеся и качавшиеся, ныне попусту ржавели, и их искореженные остовы валялись между рухнувшими палатками и тентами и разваливающимися будками и павильонами. Территория была заполнена брошенным и забытым хламом, поглотившим теперь и Эдвина Мура. Глядя на все это, Анвин и сам чувствовал себя всеми оставленным и покинутым. Но он твердо знал, что никак не может бросить бывшего клерка в этом мрачном месте.

Он миновал ворота, но не сделал и нескольких шагов, как окошко ближайшей будки с треском распахнулось. Сквозь вырвавшееся оттуда облако желтого дыма на него смотрел мужчина с сигаретой в зубах. У него были густые седые усы, косматые волосы до плеч, а одет он был в клеенчатый плащ, наглухо застегнутый у горла. Из-под воротника вылезали угловатые узоры татуировки, похожие на корни перевернутого дерева, и тянулись вверх по его морщинистой шее, доходя до нижней челюсти.

— Билет, — требовательным тоном изрек он.

Анвин подошел к будке, мужчина же, все так же сложив руки, сидел, задумчиво глядя на него. На руках были точно такие же татуировки, они вылезали из манжет и доходили до самых костяшек пальцев.

— Сколько? — спросил Анвин.

— Точно, — ответил мужчина.

— Сколько точно?

— Это вам будет стоить.

— Да-да, но сколько?

— Вот и правильно, — не сдавался мужчина, обнажая в улыбке желтые зубы.

Анвин почувствовал, что угодил в какую-то неприятность, но не мог понять, в какую именно.

Несговорчивый кассир дымил своей сигаретой и молчал как сфинкс. Потом он прищурился и посмотрел мимо Анвина в сторону входа.

Под ногами огромного клоуна проходил кто-то еще. Женщина. Она держала над головой развернутую газету и, прихрамывая, направлялась под потоками дождя прямо к будке. Это была мисс Гринвуд, завернувшаяся в красный дождевик. Быстро оказавшись у Анвина под зонтиком, она отбросила в сторону насквозь промокшую газету. Выглядела она еще более усталой, чем когда-либо, — разгульное веселье вчерашней ночи окончательно вымотало ее.

Мужчина в будке расстегнул ворот своего плаща. Под ним оказалась портупея с ножнами из потертой кожи, из которых торчало не менее дюжины кинжалов. Он ловко извлек один из них и взял двумя пальцами правой руки за кончик лезвия. Анвин по памяти сравнил оружие с тем, что фигурировало в оружейном справочнике Агентства: небольшой кинжал с узким лезвием и сбалансированной рукояткой. Это был метательный нож.

— Мистер Брок, — с укором в голосе обратилась мисс Гринвуд к тому, кто столь искусно выдавал себя за кассира, — не будете же вы в такой день требовать у людей входные билеты!

Анвин вспомнил это имя, оно часто встречалось в рапортах Сайварта, — Теодор Брок. Он тоже приехал в город вместе с бродячим цирком Калигари в качестве метателя ножей и пребывал в должности одного из заместителей Хоффмана. Это именно его неудачный бросок много лет назад оставил Клео хромой. Он выплюнул сигарету им под ноги и процедил сквозь зубы: