Верни мне музыку. Воспоминания современников - Арно Арутюнович Бабаджанян

подвиг. Вещь-то эта полезная! Рождение нового в искусстве совсем не означает ломку, отказ от существующих уже признанных ценностей. Именно традиции являются той основой, на которой зарождается и крепнет новое. Поиски, как мы знаем, чреваты и неудачами. Даже больше, чем удачами. Вообще же считаю: все, что пишешь, должно хорошо слушаться. Если симфония не будет понята ни сегодня, ни завтра, значит, она никому не нужна. Если песня не доходит до сердца, значит, это не песня. У меня часто спрашивают, когда я написал первую песню. Я отвечаю: первая не та, которую создал первой, а та первая, которая полюбилась людям. Яркий пример такого произведения – «Героическая баллада». До нее – Первый фортепианный концерт, который я играл с успехом в Москве, Ереване и с которого, я считаю, начинается мое творчество. Из песен первой считаю «Песню первой любви» из одноименного кинофильма. Сейчас широкая публика знает меня в основном как песенника. Иногда мне даже обидно. Ведь в основном я пишу камерно-симфонические произведения. И хотя некоторые из них получили неплохую оценку и музыковедов, и слушателей, широкой публике они известны мало. Тут я позволю себе сделать упрек в адрес наших радио, телевидения. Они широко пропагандируют наше песенное творчество. И совсем мало внимания уделяют пропаганде крупных симфонических камерных произведений советских композиторов. А жаль – ведь наша культура так богата этими сочинениями…

Окрыленность классикой

Говорят, талант – это смелость. Определение, в полной мере применимое к творчеству Родиона Щедрина. Именно смелостью творческой фантазии привлекают и увлекают нас лучшие его сочинения.

И вот новая встреча с музыкой Щедрина – в оперном театре. На этот раз литературной основой произведения послужила поэма «Мертвые души». Нетрудно представить, какие колоссальные сложности стоят перед художником, решившимся обратиться к одному из величайших творений русской литературной классики. К нашему времени едва ли не вся проза Гоголя так или иначе переложена на музыку, а многие произведения – не раз. Но к «Мертвым душам» не решался обратиться никто: непосильным для музыкального воплощения казался художественный мир поэмы, вобравший в себя, по определению самого Гоголя, всю Русь, все многообразие типов и характеров крепостнической России. Стесняла и отпугивала и сюжетная незавершенность произведения, и, наконец, отсутствие в нем положительных героев, совершенно необходимых самому жанру оперы.

Все эти трудности, однако, не смутили Щедрина, хотя на их «преодоление» ушло, по признанию самого композитора, почти десять лет. И вот в июне 1977 года в Большом театре Союза ССР новая опера увидела свет рампы.

Думаю, что каждый слушатель идет на этот спектакль с заранее сложившимися представлениями и о «Мертвых душах» Гоголя в целом, и о каждом персонаже в отдельности. И тем не менее я с уверенностью могу сказать, что для каждого, кто побывал на премьерных спектаклях, гоголевские образы раскрылись по-новому.

Щедрин написал настоящую оперу, где все поется от начала до конца. Именно музыка, пение стали основными средствами и художественной выразительности, и индивидуальной характеристики действующих лиц. В ариях, дуэтах, ансамблях полно и зримо раскрываются характеры; каждый персонаж наделен своим голосом – своей интонацией, своими ритмическими особенностями, наконец, своей тембровой окраской.

Большая, «полнометражная» опера в трех актах смотрится и слушается с неослабевающим интересом. Разнообразие, насыщенность, выразительность, я бы сказал, остроумие музыки, музыкально-драматургическое мастерство, с каким композитор проникает в самую суть гоголевской поэмы, позволили авторам спектакля воссоздать резкий контраст между затхлым миром чичиковых, маниловых, коробочек, собакевичей, ноздревых, плюшкиных и Россией народной, страдающей, чистой, великой духом. Эпизоды похождений Чичикова перемежаются сценами бесконечной дороги, где на пути чичиковской брички встают одинокие фигуры крестьян. Здесь звучит совсем иная музыка – проникновенная, простая и напевная. Она написана Щедриным на фольклорные тексты. И звучит не только со сцены – из уст кучера Селифана, крестьян, солдатки, – но и из оркестра, куда автор ввел солисток и камерный хор.

Вместе с тем стилистические планы оперы составляют несомненное единство, контрастируя, они дополняют друг друга. В каждом из них заключено немало музыкальных жемчужин. Назову хотя бы такие захватывающие ансамбли, как «Обед у прокурора», «Толки в городе», арии Чичикова во втором и третьем актах, всю партию Селифана, «Плач солдатки», наконец, финал оперы. Мне особенно хотелось бы подчеркнуть, что в народных сценах и хорах Щедрин сумел избежать какой бы то ни было стилизации. Современный язык оперы порой очень труден для исполнителей, но для слушателей трудностей нет – настолько просто, естественно и логично развивается музыкальная мысль, настолько оправданна каждая интонация. Подлинная современность стиля сочетается с его демократичностью – редкое и счастливое совмещение.

Я недаром обмолвился об исполнительских трудностях. Ответственность каждого исполнителя и требования к ансамблевой точности в спектакле чрезвычайно высоки. Думаю, что оказаться на высоте всех этих требований помогло сочетание опыта и молодости: вместе с широко известными исполнителями в опере занято очень много молодежи – не только солисты театра, но и стажеры. К числу первых прежде всего надо отнести Л. Авдееву, создающую точный и характерный портрет Коробочки и, что очень важно, доносящую до слушателя каждое слово; А. Масленникова, с глубоким чувством и душевной отдачей исполняющего партию Селифана, молодого Александра Ворошило, который поет чичиковскую партию, требующую многократного перевоплощения и очень широкой вокальной палитры. Запоминающиеся образы создали В. Пьявко и Е. Райков (Ноздрев), Б. Морозов (Собакевич), В. Власов (Манилов), Г. Борисов и Э. Андреев (Плюшкин), В. Филиппов (Мижуев), М. Костюк (Манилова), И. Журина и О. Терюшнова (две дамы)… Проникновенно поют «Плач солдатки» Л. Болдырева и Н. Григорьева. Прекрасно вписались в атмосферу народных сцен исполнительницы запева – солистки Академического русского хора Центрального телевидения и Всесоюзного радио Л. Никольская, Л. Кузьмичева, Д. Муравьева. В необычной для себя роли вновь проявил мастерство Московский камерный хор под руководством В. Минина. Что же касается хора Большого театра под руководством А. Рыбнова и оркестра, то они вновь доказали, что для них не существует трудностей.

За пультом Большого театра впервые стоял молодой, но уже широко известный ленинградский дирижер Юрий Темирканов. За многие недели репетиций он провел огромную работу, на спектакле же дирижировал с глубочайшим проникновением в музыку и подлинным вдохновением.

Каждая встреча с творческим содружеством маститого режиссера Б. Покровского и художника В. Левенталя приносит нам радость. И на сей раз постановочный замысел Покровского составляет с музыкой неделимое целое. Столь же четко вписывается в общую идейную концепцию спектакля и решение художника.

…Мне не довелось побывать на репетициях «Мертвых душ». Но, судя по первым спектаклям, все участники работали с полным увлечением и отдачей. Вот почему премьера оперы стала большим праздником музыки и театра.

Впереди долгие дороги

Писать об Эдварде Мирзояне