Только через мой труп - Рекс Стаут

– О'кей. Спасибо большое.

Я забрался на место водителя, запустил мотор, и мы покатили. Когда я завернул за угол, Зорка явственно произнесла:

– Грибблзук абгрындл!

Я отозвался сочувственным «Hvala Bogu» и, должно быть, попал в точку, потому что Зорка привалилась к спинке сиденья и затихла. Еще пару раз я раскрывал рот, чтобы напомнить ей, куда мы едем, но ответом меня не удостоили. Впрочем, посмотрев на неё в зеркальце, я понял, что ответа едва ли дождусь. Улицы были почти пустынны, так что до Тридцать пятой я добрался быстро и без помех.

Остановившись перед нашим домом, я потрогал Зорку за плечо и назвал по имени. Она не ответила, сидя с закрытыми глазами. Я встряхнул её, потом отпустил, и Зорка безжизненно свалилась в угол, обмякнув, словно тряпичная кукла. Я ущипнул её за ляжку, но Зорка даже не поморщилась. Я снова потряс её, уже куда сильнее, но её голова только беспомощно моталась из стороны в сторону.

– Дьявольщина! – выругался я. – Нам всего-то десять ярдов осталось до посадки.

Я выбрался из машины, выволок Зорку наружу, подставил плечо и взвалил её на себя. Она повисла на мне мертвым грузом, как куль с овсом. Только потяжелее: фунтов сто двадцать, прикинул я. Покачиваясь, я вскарабкался на крыльцо, проковылял к двери и позвонил три раза – два коротких звонка и один длинный. Минуту спустя дверь приоткрылась, насколько позволяла цепочка, и заспанный голос Фрица спросил:

– Это ты, Арчи?

– Нет, Микки-Маус! Открывай.

Дверь распахнулась, и я ввалился в прихожую. Разглядев мою ношу, Фриц отшатнулся со словами:

– Grand Dieu![4]Она мертва?

– Nein[5], даже не больна. Запри дверь.

Дверь в кабинет была нараспашку, и я вошел бочком, стараясь, чтобы Зорка не ударилась головой о косяк. Вульф сидел за столом, читая книгу. Увидев меня с грузом, он поморщился, захлопнул книгу, загнув страницу, выпрямился и недовольно потряс головой. Бросив взгляд на кушетку, я убедился, что она по-прежнему завалена картами, которые Вульф расстелил на ней три дня назад, распорядившись, чтобы их никто не трогал. Тогда я аккуратно опустил Зорку посреди ковра, с хрустом выпрямился, расправил позвоночник, ткнул указующим перстом в бесформенную груду на ковре и величественно провозгласил:

– Мадам Зорка, сэр.

Вульф сложил руки на необъятном пузе.

– Что с ней случилось?

– С ней-то? Ничего.

– Ты её ударил?

– Нет.

– Не будь ослом. Ты не стал бы приносить на спине женщину и класть её прямо на ковер, если бы с ней ничего не случилось. Она без сознания?

– Не думаю. Насколько я понимаю, она разыгрывает из себя мертвецки пьяную. Но мне кажется, что она притворяется. Я разыскал её в любовном гнездышке, свитом в мансарде на Мэдисон-авеню. Барретт предоставляет гнездышку мебель, а Белинда Рид обеспечивает любовь. Такие дела. Зорка была там гостьей Белинды. Кстати, Зорка категорически отрицает, что звонила сюда, и отказывалась ехать. Мне пришлось позвонить Кремеру, чтобы надавить на них, и это подействовало. Держу пари, что она внимательно слушает, что мы говорим. Как бы она не задохнулась тут в своей шубейке.

Я нагнулся, расстегнул норковую шубку и распахнул её. Вульф встал из-за стола, протопал к Зорке и остановился, хмуро разглядывая её.

– Она без чулок.

– Вы правы.

– А что это на ней такое? Платье?

– О, нет. Скорее халат для расслабухи.

– Ты считаешь, что она притворяется?

– Уверен.

– Что ж… – Он повернулся и крикнул: – Фриц!

Фриц не заставил себя долго ждать.

– Принеси дюжину кубиков льда, – приказал Вульф.

Я склонился над пациенткой и пощупал её пульс, потом приподнял верхнее веко, вгляделся в радужную оболочку глаза и возвестил, что все нормально опыт можно проводить. Вульф посмотрел на меня и сурово кивнул. Фриц принес чашку с кубиками, и Вульф велел, чтобы он отдал чашку мне. Я взял один кубик и положил на щеку Зорке, но он соскользнул вниз. Я подобрал его и аккуратно положил в ямку у основания шеи, где ему лежалось вполне уютно. Потом я осторожно, но твердо приподнял её руку, положил ещё один кусочек льда в подмышечную впадину, опустил руку и крепко прижал.

Реакция последовала столь бурная и неожиданная, что я даже опрокинул чашку, и остальные кубики рассыпались по ковру. Зорка вскочила, едва не сбив меня с ног, да и сам Вульф еле успел отпрянуть, не то и его могла бы постичь та же участь. Зорка судорожно дернулась, и злополучный кубик вывалился из-под халата на пол. Она ошалело огляделась по сторонам, высмотрела кресло и плюхнулась в него.

– Что… что… – забормотала она.

– Вы неверно вжились в образ, – сказал я. – Нужно было спросить: «Где я?»

Зорка глухо застонала и обхватила руками голову. Вульф, подождав, пока Фриц собрал все кубики, вернулся к своему креслу и грузно сел. С минуту понаблюдав за Зоркой, он не выдержал и обратился ко мне:

– И что я, по-твоему, должен с ней делать? – брюзгливо спросил он.

– Понятия не имею. Вы же хотели её видеть.

– Но не в таком виде.

– Отошлите её домой, – посоветовал я. И тут же спохватился. – Только в такси.

– Мы не можем отослать её домой. Ее разыскивает полиция, и у её двери наверняка выставлена охрана. Не говоря уж о том, что я должен поговорить с ней первым.

– Пожалуйста – говорите.

– Я должен задать ей несколько вопросов. Она в здравом уме?

– Пожалуй, да. Но я сомневаюсь, чтобы она вам вразумительно ответила со льдом или без оного.

Он посмотрел на неё в упор.

– Мадам Зорка, я – Ниро Вульф. Я хотел бы кое-что обсудить с вами. Когда вы были в Югославии в последний раз?

Не отнимая ладоней от лица, она помотала головой, застонала и пробормотала что-то ещё более неразборчивое, чем «грибблзук абгрындл».

– Послушайте, мадам, – терпеливо продолжил Вульф. – Я вам сочувствую, но вопрос у меня очень простой.

И тут он выпалил пару фраз на непонятном языке, которые, возможно, имели какой-то смысл для Зорки, но никак не для меня. Но Зорка даже ухом не повела.

– Вы не понимаете по сербско-хорватски? – спросил Вульф.

– Нет, – буркнула она. – Этот я не понимай.

Вульф бился с ней целый час. Когда он что-то вбивал себе в голову, его упорство не уступало его весу. Я исписал почти весь блокнот, но на сотне страничек не набралось бы и строчки полезных сведений. Например, Вульфу так и не удалось выяснить, была ли она хоть раз в Югославии, откуда у неё такое странное имя Зорка, где она появилась на свет, и даже вообще – появилась ли. Более или менее достоверно удалось установить одно – как-то раз Зорка провела по меньшей мере одну ночь в каком-то парижском отеле. И еще: в тот же самый год с помощью иностранного капитала ей удалось открыть мастерскую в Нью-Йорке на втором этаже отеля «Черчилль». А также несколько мелочей: её родной язык был не сербско-хорватский, ни с Нийей Тормик, ни с Карлой Лофхен она не дружила, с Перси Ладлоу была знакома лишь шапочно, а уроки фехтования брала только для того, чтобы не полнеть. Вот и все. Вульфу, правда, удалось вытянуть из неё признание, что она звонила к нам в контору, но торжествовать ему не пришлось: она не могла вспомнить ни слова из разговора! Ни единого слова!