Любовь и свобода - Андрей Лазарчук

— Очнулся, — сам себе покивал Лимон. — Много вас там ещё? — он кивнул в сторону щели. — Один, два? Три, пять, двадцать?

Толстяк таращился.

Лимон присел на корточки. Поднёс нож к кончику носа толстяка.

— Слушай меня, ты. Рабовладелец. Сейчас я буду медленно называть цифры. Сколько ваших там ещё осталось. Когда надо будет, ты моргнёшь. Если моргнёшь неправильно — а я по глазам пойму, что ты врёшь, — я для начала отрежу тебе нос. Понял? Моргни. А теперь поехали. Один? Два? Три?

Толстяк судорожно сжал веки.

— Ну, молодец. Пока живи…

— Кто-то идёт, — сказал Дину.

Лимон вскочил. Передёрнул затвор пистолета. Какая-то не наша модель… Предохранитель был автоматический, как у «герцога» — срабатывал при обхвате рукояти. А вот как вынимается магазин?.. ладно, разберёмся после.

Лимон молча показал Дину и Зее, где им стоять, сам присел, прикрыл лицо локтем. В первую секунду не увидит, а потом — плевать. Дину распластался по стене, в руке — дубинка. Зее присела за спиной Лимона.

Ну же…

— Эй вы, говнорезы, чего ворота не запираете? — раздалось со двора. — Разбегутся тараканы — самих вас продам свинарям…

Из-под локтя Лимон увидел здоровенного — на этот раз не жирного, а именно по-деревенски здоровенного, жилистого и явно очень сильного парня, босого, в выцветших солдатских штанах, голого по пояс. Оружия видно не было — впрочем, это ещё ни о чём не говорило, и у этих двоих пистолеты были заткнуты за пояс сзади. Он стоял по ту сторону ворот и, приложив руку ко лбу, вглядывался в сумрак сарая.

Если сейчас не войдёт, придётся стрелять, подумал Лимон. Жаль, лучше бы ещё немножко потихариться…

И тут в глубине сарая закричала немая девочка. Это было так неожиданно и страшно, что Лимон чуть было не обернулся.

— Я кому говорил — моих девок не трогать? — и парень быстро вошёл в сарай. — Таху, у тебя ещё…

И тут Зее за спиной Лимона издала странный хакающий звук. Что-то чёрное метнулось в воздухе, а парень вдруг схватился за живот, замер, недоверчиво посмотрел вниз — потом медленно повернулся и на подгибающихся ногах двинулся к выходу. Дину ударил его дубинкой — но попал не по голове, а по плечу. Тот лишь дёрнулся…

— Держи его! — закричала Зее.

Дину прыгнул на полуголого, как защитник при игре в мяч: ударяя в корпус плечом и скрещенными руками. Удар пришёлся в бок. Парень отшатнулся, но на ногах устоял; Дину перекатился через плечо и снова принял стойку для прыжка. Лимон бросился к деревенскому, но Зее неожиданно обогнала его, прыгнула и повисла у того на плечах, вцепившись пальцами в лицо. Парень взвыл и крутнулся на месте, и только тут Лимон увидел — вернее, понял, — что из живота его торчит рукоять ножа. Парень пытался отодрать скрюченные пальцы от своего лица, и это у него наверняка получилось бы — поэтому Лимон повторил то, что сделал Дину: прыжок защитника. Но он бил в живот…

Ощущения были такие, будто Лимон врезался в кирпичную стену — и всё-таки проломил её. Парень рухнул на спину, прижав Зее, Лимон навалился на них сверху. Наверное, можно было вставать, вернее, нужно было вставать, но тело вдруг перестало слушаться. Непонятно с чего вернулись вдруг вчерашние онемение и неподвижность… Лимон наконец сумел сползти вбок, и тогда Зее тоже начала выбираться.

Потом Лимон увидел в своей руке пистолет. Так с ним и бросился. Ну… бывает.

И тут он увидел, как к ним приближается немая девочка. Она шла, странно выворачивая ступни и слегка расставив руки. Голова её была наклонена и повёрнута немного в сторону, поэтому смотрела она косо и исподлобья. Зрелище было совершенно кошмарное…

— Что, всё? — спросила она глухо.

— Не знаю, — сказала Зее, отодвигаясь. Она тоже не могла встать.

Немая девочка подошла вплотную и упала на колени — почти ткнувшись ими в голову лежачего. Лицо его было в нескольких местах разодрано до мяса. Несколько долгих секунд она смотрела на это лицо, потом подняла руки и обрушила на него свой кулачок. Потом ещё раз и ещё…

— Ты что? — спросил Лимон.

— Пусть, — сказала Зее. — Это он — Илли… ну… и её, наверное, тоже…

Ноги лежащего вдруг немного согнулись в коленях, задрожали и распрямились. Резко запахло дерьмом.

— Всё, — сказала Зее. — Ты убила его.

— Правда? — спросила девочка.

— Правда.

— Это хорошо… он больше не будет…

— Не будет. Ты посиди там ещё немного, хорошо?

— Нет, я с вами.

— А потом с нами. Не сейчас. Не сию минуту… Джедо, ты как?

— Сейчас будет нормально…

Лимон сел, потом встал. Всё тело болело. Это что, я так вложился в прыжок? Похоже на то…

— Сейчас… — только не допустить, чтобы началась дрожь. Что там надо? — запрокинуть голову, высунуть язык и подышать открытым ртом? Вдох — выдох… вдох — выдох… ну и ещё разочек… — Я готов.

Потом он понял, что только что возникла какая-то несообразность. Ведь Илли убил тот гад, который без подбородка. А Зее сказала…

— Ты сказала: «это он — Илли». Он — что?

— Он… изнасиловал её. Они и меня хотели… но Илли убили, начался скандал…

— Ясно… Тогда бери свой ножичек, и пошли. Дину, ты в норме?

— Вполне. Хотя думал, что выбил плечо. Как каменный, джакч. Извини, Зее.

— Ничего.

Лимон, держа пистолет двумя руками стволом вниз, приблизился к щели и наконец-то выглянул наружу.

Перед ним расстилался весьма обширный двор, местами засыпанный щебнем. Слева виден был высокий неряшливый забор из жердей, перед ним косо врос в грязь тракторный прицеп с каркасом для тента. Дом, большой, сложенный из шлакоблоков, двухэтажный в центре и с двумя одноэтажными пристройками по бокам, стоял справа. Прямо — открывалось пустое свободное пространство, некоторое время Лимон ничего не мог понять, потом сообразил: там, наверное, начинался обратный скат холма, дальше шла какая-то не видимая отсюда долина, а ещё дальше угадывалась лесистая невысокая гряда Гуррахачи, сейчас почти скрытая туманной дымкой и почти сливающаяся с небом. А это значит, что там, по долине, проходит шоссе, до которого отсюда самое большее десять километров…

— Дину, — позвал Лимон. — Готов?

— Вроде бы.

— Как ты думаешь, где они?

— Не знаю.

— В доме?

— Не думаю. Деревенские днём редко в доме сидят.

— Вот и я так думаю… Этот гад откуда пришёл, с какой стороны?

Дину задумался.

— Я его увидел… вон там. То есть он шёл не из дома, а скорее из-за дома. Дорожек тут нет…

— Угу… Слушай, обыщи его, а? Я что-то…