Багаж императора. В дебрях России. Книга вторая - Владимир Дмитриевич Нестерцов

Екатеринбург и держат их в Ипатьевском доме. Указаний сопровождать их не было, поэтому мы остались здесь, как вы приказали. Подступиться к ним никак нельзя. Ребята там пытаются следить за событиями, но очень сложно. Везде охрана, понаставили пулеметов со всех сторон. Ни пройти, ни проехать и охрану меняют постоянно. У меня такое мнение, что они готовят что-то такое нехорошее и буквально в ближайшее время.

–Да, порадовал. Но и то хорошо, что пока все живы. У нас есть еще немного времени, чтобы решить одну задачу, которая связана как раз с твоим теперешним ведомством. Как у вас там осуществляется выдача арестованных?

–Ну как? Обычно. Приходят с ордером, забирают арестованного и расписываются в книге.

–Я тебя прошу, узнай как можно больше об этой процедуре и буквально по сантиметрам пройди эту цепочку, чтобы знать, как себя вести в случае чрезвычайных обстоятельств.

–А что случилось? – спросил он.

–Да пока ничего страшного. Нужно забрать от вас одного арестованного и вывести его оттуда. Не переживай, ордер на его изъятие от московской ЧК есть. Просто узнай, в какой камере он находится и как быстро можно его вывести оттуда, не привлекая особого внимания.

–Хорошо, – ответил он. – А кто это?

–Это ротмистр Каверин, – ответил я. – И еще: предупреди ребят, чтобы они были наготове, а от Степана понадобится авто, чтобы вывезти ротмистра. Связь держим по старой схеме. Ну, будь здоров, до встречи.

И я, поднявшись, медленно двинулся к выходу, где прогуливался Эдвард, и мы, стараясь не привлекать внимания, пошли вдоль набережной на отдалении друг от друга. То, что сейчас происходило, было закономерным результатом тех хаотичных действий и событий, которые происходили в стране. Все чего-то хотели, мешали друг другу, агитировали друг друга, в конце концов, убеждали один одного, но только одни своим главным аргументом избрали силу и ломали хребет нации, чтобы стать у власти, подпитываемые энергией, исходившей непонятно откуда. Сила давления всегда порождает силу сопротивления, и, как результат, появилась кровавая вакханалия, где человеческая жизнь стала разменной монетой. Органы борьбы со своим народом стали своеобразной воронкой, которая вбирала в себя цвет нации, перемалывала его и выплевывала остатки под ноги шальной от вседозволенности толпе, не забывая реквизировать в свою пользу всевозможные ценности. Оставшиеся после ликвидации личные вещи распределялись в виде поощрения работникам органов власти и красноармейцам. Была даже организована распродажа личных вещей царя Николая II. На всеобщее обозрение были выставлены его сапоги, гимнастерки, шаровары, фуражки, причем многие из них уже ношеные. Однако желающих купить эти вещи не нашлось, и они, как и остальное, стали использоваться в качестве поощрительного фонда. Точно так же поступили и с остальными вещами членов семьи Романовых.

И в Москве, и в Петербурге маховик репрессий набирал силу. Нам надо было спешить, чтобы вытащить ротмистра из заточения и срочно заняться вопросами царской семьи. У нас было от силы дня два. Нужно обследовать местность, организовать авто и пути отступления и, что самое главное, решить, куда потом деть моего начальника. В Петрограде ему оставаться было нельзя. Кроме этого, меня так и тянуло посетить Царское Село, чтобы выяснить, как ведет себя янтарная комната, потому что мне казалось, что и она играет какую-то роль во всех этих событиях. Интуиция мне подсказывала, что мне там оставлен какой-то знак, какое-то сообщение, очень важное, подсказывающее, как вести себя дальше, поэтому, пока я шел, в моей голове созрел план действий на это время. Завтра – изучение местности и подготовка освобождения ротмистра, затем – Царское Село, ну а потом – выезд в Екатеринбург.

Когда мы пришли домой, я изложил все это Эдварду и попросил его совета.

–Ну хорошо, мы забираем твоего офицера, спокойно выходим из здания, садимся в авто и вдруг нас останавливают. Какие наши действия? – спросил он.

–Прорываемся, – ответил я.

–Куда и как, если напротив здания стоят пулеметы, которые нас всех здесь и положат.

–Хорошо, тогда давай, и мы поставим пулемет вот в этом месте.

–Как ты его поставишь? Просто так, чтобы все видели?

Да, задачка, – ответил я. – Постой, а если здесь будет прогуливаться кто –то из наших, который в случае чего кинет пару гранат в окно. Ведь пулеметы стоят на первом этаже, и можно спокойно забросить туда лимонку.

–Ну что ж, как вариант, можно попробовать, – ответил Эдвард. – После этого он бежит в соседний проулок и уезжает на экипаже, а мы мчимся до Невского, там бросаем машину и пересаживаемся на фаэтон и спокойно едем дальше. Только вот куда?

–Как куда? Сначала к нам, здесь он сменит одежду, и мы перевозим его на другую квартиру.

–А есть куда?

–Есть, завтра проверю, – ответил я.

–Ну, а дальше что? – спросил Эдвард.

–Вот дальше-то и сложнее. Нам надо переправить его за границу. Такую личность, как он, они просто не отпустят, поднимут всех на ноги и будут искать везде, почему я и говорю, что у нас есть в запасе пару дней. Пока якобы мы доставим его в Москву, пока они позвонят, чтобы убедиться, прибыл арестованный или нет, пока будут выяснять, куда он делся, мы должны организовать его переправу за границу.

–Куда и как? – воскликнул англичанин.

–Надо подумать, – и мы замолчали, каждый думая о своем.

В это время на улице громко затарахтел двигатель автомобиля. Только что заведенный, он постепенно набирал обороты, кашляя и чихая, как двигатель самолета. И в моей голове мелькнула какая-то еще не оформившаяся мысль. «Стоп»,– подумал я.

–Самолет, ну да, конечно, самолет! Надо отправить ротмистра самолетом в Финляндию, а там он уже решит сам, в какую сторону ему пробиваться.

–Есть! – воскликнул я.

–Что есть? – спросил Эдвард.

–Есть идея отправить Каверина самолетом в Финляндию.

–Идея неплохая, а кто поведет самолет и где его взять?

–Есть кое-какие мысли на этот счет. Завтра я еду на аэродром в Гатчину и там все выясним на месте, – ответил я.

–А теперь давай прикинем, как мы будем осуществлять вывод ротмистра из здания.

И мы с Ричардом склонились над нарисованной схемой местности, где нам вскоре предстоит действовать. Споря и корректируя друг друга, мы в конце концов пришли к общему мнению, а затем отправились спать.

На следующее утро мы вдвоем два часа объезжали интересующую нас территорию, уточняя план действий, попутно меняя фаэтоны и экипаж, чтобы не вызвать подозрений. Где–то к обеду мы уже имели четкое представление о том, как будем действовать. Я оставил Эдварда решать организационные вопросы, а сам отправился в Гатчину,