Девять плюс смерть равняется десять - Джон Диксон Карр

Когда Макс выглянул наружу, ему в лицо подул холодный ветер, несущий едкие соленые брызги. На горизонте виднелись смутные очертания. Приглядевшись, Макс рассмотрел трубы, из которых поднимался черный дым, и длинные корпуса под передними орудийными башнями. Быстрые, как терьеры, эсминцы конвоировали «Эдвардик».

Хупер снял спасательный жилет, бросил его на стул и похлопал Макса по плечу.

– Мы пробились, парень, – просто сказал он. – Флот здесь.

– Меня здорово огрели по башке, – не без гордости заметил сэр Генри Мерривейл. – Вероятно, это навсегда испортило контуры моего шекспировского черепа… Да, со мной такого не случалось с тех пор, как я играл в регби за Кембридж в 1891 году. – Он натянул одеяло на грудь и откинулся на подушки, стараясь не шевелить головой. Однако выражение его лица было почти благодушным.

Собеседник уставился на него.

– С вами что-то не так? – недоуменно осведомился Макс.

– Не так? Разумеется! Я – инвалид! Но я не из тех, кто жалуется.

– Вы уверены, что это не повредило вашу психику? Я ожидал застать вас беснующимся и проклинающим все на свете. В чем дело?

Г.М. выглядел удивленным.

– Ни в чем. Это почетный шрам, сынок. Первый, который я получил за двадцать пять лет работы. К тому же теперь на корабле мне позволено все, любая просьба выполняется по первому моему слову. Куриный бульон? Пожалуйста. Вина, которые не подают пассажирам? Сколько угодно. Бьюсь об заклад, что, если я попрошу сфотографировать меня на мостике в кителе с медными пуговицами и фуражке с золотым галуном, капитан не станет возражать. Только одного я не могу запретить – вот этого!

Корабль протяжно загудел, подавая сигнал в тумане. Г.М. поморщился и поднес руки к голове, злобно уставясь на потолок. В его каюте на шлюпочной палубе сирена звучала оглушительно. «Эдвардик» двигался так медленно, что вода едва плескалась, словно в озере.

– Слушайте, Г.М., – снова заговорил Макс. – Остальные ворвутся к вам с минуты на минуту, и я решил их опередить. Знаете, какой сегодня день?

– Вероятно, четверг?

– Пятница. Вы вышли из строя рано утром в четверг, и доктор до сих пор не пускал нас. Пассажиры волнуются из-за того, куда и когда мы прибудем. Некоторые говорят, что мы высадимся на берег завтра, хотя мне кажется более вероятным воскресенье.

– Я слышал, у нас теперь есть конвой?

– Да, нас эскортируют. Опасность не миновала, но уменьшилась настолько, что люди начинают беспокоиться не только из-за вражеских субмарин, но и из-за трех убийств.

– Ну?

– Увидев эсминцы в четверг утром, мы были вне себя от радости. Потом мы вспомнили об убийце и стали опасаться столкнуться с кем-то в коридоре. Вы должны что-то предпринять. Вы помните, что с вами произошло во время ложной тревоги?

Г.М. поправил очки и сложил руки на животе.

– Да, сынок, помню.

– Вы видели, кто вас ударил и кто убил помощника эконома?

– Нет. Но если это вас утешит, – добавил Г.М., когда лицо Макса вытянулось, – то мне было незачем что-либо видеть. Я и без того могу сказать вам, кто совершил убийства, как и почему. Могу сказать, откуда взялись призрачные отпечатки пальцев, с какой целью их там поместили и в чем заключалась игра. Положитесь на старика, сынок, и позвольте мне прикидываться больным. Я знаю, что делаю.

Сирена завыла опять, и Г.М. снова поморщился.

– Убийства совершены одним человеком?

– Одним, и только одним.

– Но вы можете объяснить мне, что произошло ночью, когда ограбили офис эконома?

– Думаю, вы в состоянии догадаться сами. Я предупреждал Гризуолда, что кое-кто может попытаться это сделать. Я хотел, чтобы он вечером достал для меня из сейфа отпечатки пальцев, но он был слишком занят. Когда я услышал сигнал тревоги, то подумал, что это может быть уловкой, и направился в офис эконома. Там был этот достойный молодой парень. Мы стояли у сейфа спиной к двери, когда на меня словно обрушился потолок. Последнее, что я помню, – это выражение лица молодого Тайлера, когда он повернулся и увидел, кто стоит позади меня.

Челюсти Г.М. сжались, и он еще плотнее завернулся в одеяло.

– Я не видел лица убийцы, но молодой Тайлер видел. Поэтому от него нужно было избавиться. Работа получилась грязной, так как у убийцы было мало времени.

– Но, черт возьми, что убийце там понадобилось? Ведь он пришел не за карточками с отпечатками пальцев пассажиров!

– Вот как?

– Он даже не прикоснулся к ним.

Сирена вновь загудела, сотрясая воздух и давя на барабанные перепонки. Иллюминатор каюты Г.М. был частично открыт – белые струйки тумана, похожие на пряди сырой шерсти, просачивались сквозь отверстие и исчезали, как пар изо рта при холодном воздухе. На потолке горела тусклая лампа, чей свет уменьшал полог у койки. Г.М. попросил Макса закрыть иллюминатор и отодвинуть полог.

– Я был с вами не вполне откровенен, – виновато продолжил он. – Вы не первый мой посетитель. Здесь уже побывали капитан и эконом. От капитана я получил это. – Потянувшись к столику возле койки, Г.М. открыл ящик и достал армейский револьвер 45-го калибра. – А от эконома, наконец, вот это. – Он подобрал карточки с отпечатками пассажиров и развернул их веером. – Думаю, мне понадобится то и другое, прежде чем я состарюсь на несколько часов.

Макс посмотрел на револьвер. В каюту вползало напряжение, осязаемое, как туман.

– Что именно вы намерены делать?

Г.М. посмотрел на часы.

– Как только капитан освободится, он придет сюда. Я собираюсь объяснить ему, в чем состояла игра и как она сработала. Тогда он сможет действовать двумя способами – либо немедленно арестовать убийцу, как он, вероятно, и поступит, либо… но это уже моя идея. В любом случае эта свинья у нас в руках. Мы располагаем неопровержимыми доказательствами, и сейчас убийца наверняка в полном отчаянии.

Сирена опять завыла, сотрясая туман, пока ее эхо не замерло вдали.

– Теперь выметайтесь, – велел Г.М. – И позвольте мне заткнуть уши ватой.

– Но…

– Я сказал, выметайтесь. Ваш брат все равно выставит вас, когда придет.

Макс пожал плечами и подчинился. Последнее, что он видел, выходя в узкий проход, тянущийся поперек шлюпочной палубы, был Г.М., читающий комикс. Подойдя к двери, ведущей на палубу, Макс открыл ее и вдохнул туман. Он заползал в ноздри и легкие, вызывая кашель. Его приходилось буквально стряхивать с лица, после чего оставались влажные полосы. Хотя предметы становились невидимыми на расстоянии пятнадцати-двадцати футов, их контуры время от времени появлялись и исчезали в белесой мгле. С передней части палубы (предназначенной для команды) Макс ощупью двинулся в сторону кормы и прошел сквозь маленькие железные ворота на пассажирскую территорию.