Тени возмездия - Валерий Георгиевич Шарапов

он искал. Отдельно стоящий объект скрыт двухметровым глухим забором, поверху идет колючая проволока. Со всех сторон просматриваемая пампа почти на километр, за ней на небольшой возвышенности лесной массив. Заглянуть во двор можно было только с расстояния и только забравшись на дерево. Ближе можно подобраться лишь в темное время. Север отправился в Сан-Антонио, поселился в гостинице, благо курортный сезон только начинался. Он давно обратил внимание, что в Чили все и везде торгуют. Торгуют — сидя на асфальте или на ящиках. Разложив перед собой нехитрый скарб. Наиболее ценный товар расположен на лотках. Сплошной блошиный рынок. Особо много торговцев было на рыночной площади. Там-то Север и приобрел хороший бинокль. Торговец уверял, что это бинокль с корабля «Адмирал граф Шпее», затопленного немцами в устье Ла-Платы. Потому, мол, и цена такая солидная. Бинокль действительно был хорош, естественно, производство фирмы «Карл Цейс». Заодно прихватил и рыбацкий комбинезон из «чертовой кожи», как на родине называли что-то похожее на брезент. Не будет же он лазать по деревьям и пампе в костюме. Пока не стемнело, вернулся к вилле и стал наблюдать за происходящим на ней с разных точек. Ближе к вечеру распахнулись массивные ворота, и в сторону столицы укатил черный легковой автомобиль. Больше никакого движения не было. Матвей все время ломал голову, прикидывая, как определить, есть ли узник в доме, и как с ним связаться. Диверсантов в спецназе ГРУ готовили на совесть. Навыки никуда не делись. Он дождался, когда ночь окончательно захватит чилийскую землю, и осторожно пробрался поближе к объекту. На его счастье собак здесь не держали, видимо, заботились, естественно, не об арестантах в подземной тюрьме, а о покое крупных персон. Ограда была из толстых досок, плотно, без щелей, подогнанных друг к другу. Он предусмотрительно прихватил с собой горбыль и теперь, прислонив его к забору, смог вскарабкаться и, зацепившись пальцами за край, подтянуться и хорошенько рассмотреть внутреннюю территорию. Вход в строение был только один. Широкое крыльцо, двустворчатая массивная дверь, по обе стороны от нее узкие высокие окна, через которые просматривался холл. Как рассказывал Луис, справа была комната дежурного охранника, который проверял входивших в помещение и контролировал пространство перед воротами. В темное время суток в его обязанности входил регулярный обход вокруг строения. За ним располагалась небольшая кухня, в другом крыле — бильярдная и буфет. В центре находилась широкая лестница вверх, на второй жилой этаж, и вниз, в узилище. С тыльной стороны здания на уровне земли виднелись небольшие зарешеченные окна. Видимо, за одним из них коротал время Барсук. Как узнать за каким? Нелегал бесшумно спрыгнул на землю. Он долго прислушивался, надеясь на какой-нибудь шум из-за решеток. Но слышна была только тихая музыка из окон второго этажа. Видимо, отдыхали охранники и контрразведчики. Конечно, это было популярное танго. От безысходности он стукнул кулаком по забору. Тут его осенило. Матвей нашел небольшой камень и стал отстукивать азбукой Морзе. — • • — • Три буквы QSN, которые по таблице кодов обозначают: «Слышите ли вы меня?» В ответ тишина, он попробовал еще и еще раз, прислушиваясь к возможному ответу или появлению заинтересовавшегося стуком охранника. Он сбился со счета, когда услышал морзянку в ответ. Видимо, стучали чем-то твердым по решетке. Матвей тут же отстучал: «Ваш позывной». Получил ответ: «Барсук». Волна радости охватила разведчика. Место нахождения и личность агента установлены. Уже полдела сделано. «Какое окно». — «Восточное». Молодец Барсук, написал бы правое, и ломай голову: правое с какой стороны, а восточное всегда на востоке. Матвей не стал злоупотреблять и отстучал короткое: «Жди». В ответ поручил «Р», что означало квитанцию на прием сообщения.

Бар «У боцмана и каракатицы» оказался еще той забегаловкой. В зале висел плотный туман табачного дыма и устойчивый запах спиртного. Пьяные докеры и моряки всех мастей создавали неповторимую атмосферу вавилона. Любой трезвый или одинокий вызывал пристальное недоброжелательное внимание. Пока Север шел от двери до стойки, его пару раз пытались схватить за рукав пиджака. Троих нахохлившихся русских моряков он приметил сразу. Трое здоровых бородатых мужиков с неприязнью смотрели на окружающих. Их коробило от грязи, ругани, вони. Видимо, тот, кто выбирал место встречи, ориентировался только по туристической карте, не представляя, что это в реальности. На столе у советских моряков сиротливо стояли три кружки пива и блокнот с тиснением «Китобойная флотилия “Слава”». Такого здесь точно никогда не было. Хорошо, хоть не партбилет Москва выбрала в виде опознавательного знака. Беседовать в таких условиях было нереально.

Матвей, имитируя нетвердую походку, опасно размахивая кружкой с пивом, подошел к столу китобоев.

— Русские? Мой отец потерял ногу на войне, — начал он на ломаном немецком. — Он был танкистом. Ты танкист?

— Что он хочет? — спросил один из моряков, обращаясь, судя по всему, к старшему.

— Немец. Говорит, что его отец остался без ноги на войне.

— Так, может, дать ему в морду. Добавить за папеньку?

— Нельзя, Гога. Не поддавайся на провокацию. Ждем контакта, — старший старался даже не смотреть на Матвея, всем своим видом игнорируя его.

— Идем выйдем, русский, — настаивал Матвей.

— Мамай, давай я с ним выйду, — попросился у старшего другой моряк.

— Сиди ровно, Змей.

— Ты трус. Все вы трусы, — не унимался Север.

Такие ситуации в «Боцмане и каракатице» возникали постоянно, поэтому никто и не обратил на них внимания. Другое дело, если бы четверо трезвых мужиков стали тут шептаться. Такое здесь точно бы не спустили.

— Достал, сволочь недобитая, — заявил старший. — Сидите здесь, ждите. А я пойду с ним выйду, разомнусь.

Матвей вышел первым и направился за угол. Следом пыхтел китобой, сжимая здоровые кулаки. Вокруг никого не было.

— Кустанай, — спокойно, даже с улыбкой сказал пароль Север.

Моряк опешил, но быстро пришел в себя:

— Воркута. Так это ты?

— Я. Отправляй своих ребят назад на судно, нечего им тут делать, а мы с тобой прокатимся. Покажу тебе объект, прикинем, как его будем брать. Вон, видишь машину?

— «Форд»?

— Буду тебя в ней ждать.

Через несколько минут китобой подсел в машину к Матвею. Он протянул руку, которую так и хотелось назвать лапой:

— Мамай.

— Север. Здесь меня кличут Серхио. Ты по-испански говоришь?

— Говорю не очень, но понимаю.

— Ладно, поехали.

— Слушай, Север, дай я сяду за руль. Никогда на такой машине не ездил, — попросил собеседник. — Это же Ford Custom 300, восемь цилиндров, пять с половиной литров движок, задний мост, трехдиапазонная автоматическая коробка передач. Мечта поэта.

— Не боишься местного ОРУДа? — уступая место за рулем, улыбнулся разведчик.

— Видно, давно