Песня Печали - Мелинда Солсбери

что они были под землей… Но она была в шахтах Раннона, глубоко под поверхностью, и Точка так не ощущалась.

Стены были деревянными, цвет и текстура менялись каждые пару футов, словно новые части добавляли, когда было нужно. Империя Рэтбонов жила в этом лабиринте. В кроличьей норе, а не крепости.

— Это… сложно объяснить изнутри. Но и снаружи сложно понять, пока не побывал внутри.

— Ты очень помог, — сказала Печаль.

Лувиан сжал ее руку.

— Я покажу, когда мы уйдем. И все станет понятнее. Мы прошли кладовые, а сейчас идем к сердцу Точки. Если мадам посмотрит влево, она увидит двери кабинетов. Моей матери, отца, Аркадия, Самнера, Лоутона.

— А твой?

— Нет уж. Как у черной овцы клана Рэтбон, мой кабинет стал чуланом. Он и до этого был похож на чулан, но там был стол. Не совсем стол — ящик, который я нашел, и Аркадий разбил его, когда мне было пятнадцать, — он притих на миг, а потом бодро продолжил. — В общем… мы покинули комнату досуга. Там мы тренируемся. Мы — то есть мои братья. Они там поднимают веса, учат бить по мешкам и так далее. Чтобы напоминать телом кракена, нужно много работать, мисс Вентаксис. Они не рождались наполовину монстрами, — он сделал паузу. — И там они бьют людей, если те нас подводят. Технически, ты проснулась в крыле камер.

Она была в этом права. Печаль поежилась, представив, как Аркадий Рэтбон бьет по мешку, задалась вопросом, сколько мешков порвалось от его ударов или рухнуло на пол.

Лувиан неправильно принял ее молчание за гнев.

— Не моей идеей было тебя там запереть, — сказал он.

— А чьей?

— Моей матери. Она не любит чужаков.

Печали было не по себе.

— Твоей матери? Она… тут?

— Да. Кхм… она хочет с тобой поговорить.

— Ох.

Беата Рэтбон, как говорили, была самой жестокой из Рэтбонов, хоть она пришла в семью с браком. Лувиан мало о ней рассказывал, но он отмечал, что она звала его «недоростком». Тогда Печаль посчитала, что мать так себя не ведет, и это было серьезным выводом от девушки, которую ее, так называемая, мать прокляла сразу после ее рождения.

Печаль не хотела встречаться с Беатой. И она не понимала, почему Лувиан был так спокоен насчет этого. И вообще находясь тут.

— Почему ты пришел домой? — тихо спросила она.

Лувиан пожал плечами.

— Мне было некуда податься. Как и твоему возможному брату. Я надеялся на помилование, чтобы вернуться к тебе, — сказал он. — А потом началась чума, и я понял, что ты будешь занята этим. А Мэл… Мы нашли его после выборов и привели сюда. А потом уже Иррис написала ему.

— Вы были теми друзьями, которых он встретил.

— Он переживал за тебя.

— Да, это видно, раз он присоединился к группировке, которая месяцами пыталась убить меня. Сразу после выборов, — она шутила лишь отчасти. Лувиан крепко сжал ее руку.

— Все было не так. Как только он услышал, что ты хотела его увидеть, он тут же уехал, — он взглянул на нее. — Он переживает за тебя, Печаль.

Она вздохнула.

— Ладно. Я поговорю с ним. И мне жаль, что я не помиловала тебя, — сказала Печаль. — Я начала это дело, но ситуация ухудшилась. Как только я вернусь, я сделаю это.

— Надеюсь. Но я понимаю, что ты была занята, еще и этот шантаж… — они шли дальше, пальцы были свободно переплетены. Печаль нашла мозоль на боку его среднего пальца, ниже ногтя, и потерла ее. Это было от того, что он много писал, как она поняла.

— Значит, тут есть удобный тайный ход, — она нарушила тишину.

— Откуда? — нахмурился он.

— Отсюда. Чтобы пойти в Истевар.

— Он есть, — он с подозрением смотрел на нее. — Но я не покажу, пока мы не отправимся завтра.

Она покачала головой.

— Нужно идти этой ночью. И ты не идешь. Мне нужно, чтобы ты прикрывал меня тут.

— Не выйдет, — он преградил ей путь, и Печаль отдернула руку от его.

— Ты не будешь указывать мне, что делать, а что — нет.

— Я не указываю, а советую. Это глупая идея.

Она глубоко вдохнула.

— Спасибо за совет. Но это нужно сделать этой ночью, и мне нужно быть одной.

Кончики ушей Лувиана покраснели.

— Мы все рисковали жизнями ради тебя — я, Мэл, Иррис, Расмус. Мы не бросим это так. Мы отправимся завтра, или ты вообще не пойдешь. Если нужно, я скажу Аркадию запереть тебя в камере.

— Ты не посмеешь.

Он шагнул ближе, они были почти нос к носу.

— Чтобы спасти тебя от себя? Посмею. И не только. Мы уже тебя похитили.

Эмоции вспыхивали в Печали быстрее, чем она успевала их отмечать: шок, ярость, радость. Чувства были солеными, пряными, сладкими. Она сосредоточилась на ярости, это было не так сложно.

Они хмуро смотрели друг на друга, не желали отступать, и очки Лувиана стали запотевать от их дыхания.

— Я иду с тобой завтра ночью, и мы оба вернемся сюда, — сказал Лувиан, судорожно и глубоко вдохнув, а потом отошел, снял очки и вытер их о рубашку. — И это решено, — он вернул очки на нос.

Она знала, что проиграла. Странно, но она не была против.

— Никому не говори. Я серьезно, Лувиан. Знаю, тайны завели меня в этот бардак, но это должно оставаться секретом. Доверься мне.

— Всегда, — его темные глаза впивались в нее взглядом.

Миг затянулся, крутился, как лен на ткацком станке, и Печаль тоже будто крутилась. Лувиан тяжело дышал, словно даже стоять перед ней было