Девочка-беда. или Как стать хорошей женщиной - Диана Чемберлен

– Ты бы хотела пару дисков?

– У нас есть проигрыватель? – Маккензи продолжала смотреть на витрину.

– В гостиной есть, но, может быть, тебе хочется иметь колонки у себя в комнате, как думаешь?

– Я думаю, да, – сказала Маккензи. – Мы могли бы их купить?

– Зайди и купи несколько дисков, а потом мы поедем в «Kmart»[2], в магазинах этой торговой сети магнитофоны стоят дешевле.

– Сколько дисков мне можно выбрать?

– Четыре, – прикинула Лейси. – Я посижу здесь, а ты позовешь меня, когда будешь готова, ладно?

– Ладно.

Маккензи вошла в магазин, а Лейси села на скамейку. Она была в плохой форме. Ноги у нее болели, а когда она взглянула на свои бледные, покрытые веснушками руки, они показались ей дряблыми.

Она ни разу не была в спортивном зале после приезда Маккензи и не знала, когда сможет ходить туда снова. До прошлого года она любила ходить в зал после обеда или вечером, когда там было полно молодых одиноких мужчин, с которыми она легко могла познакомиться. Однако в последнее время она любила ходить туда совсем рано утром, когда там занимались серьезные спортсмены, и она была избавлена от соблазнов. Теперь же ей придется прикинуть, в какое время посещают зал мамаши, и присоединиться к их рядам.

Они с Маккензи провели все утро, занимаясь покупками в торговых точках. Лейси щедро расплачивалась кредитной картой, но так не могло долго продолжаться. Это был особый поход по магазинам, говорила она себе. Коробки Маккензи с одеждой и другими личными предметами еще не прибыли из Финикса, и ей нужна была новая одежда и некоторые другие вещи, чтобы чувствовать себя как дома.

Деньги станут проблемой. Нола дала Лейси двести долларов на расходы и покупки, но ей придется попросить еще. Ей понадобится постоянное вливание средств, если она собирается содержать Маккензи и заботиться о ней на достойном уровне. Но пока что она не могла говорить с Нолой об этом. Несмотря на метания в желании отстаивать свое право на попечительство над Маккензи, Нола все еще испытывала жгучую обиду в связи с решением Джессики предоставить опекунство Лейси, и Лейси сочла благоразумным выждать немного, прежде чем поднимать тему ежемесячных выплат для девочки. Существовал, конечно, Бобби, но даже если он готов был оказывать помощь, по его тону во время телефонного разговора ей показалось, что он не так уж много может предложить. Да он и не обязан был этого делать.

Лейси подумала о том, что проживание в доме смотрителя было Божьим даром, так как не подразумевало никакой ренты – только обязательство помогать с реставрацией. Однако на следующий год ей придется подыскать съемное жилье и вернуться в реальный мир. Ее доход был достаточным, чтобы удовлетворять ее собственные нужды, но не нужды ребенка, вступающего в подростковый возраст. Маккензи унаследовала несколько тысяч долларов, которые были на сберегательном счете Джессики, и унаследует еще примерно тысяч десять, когда будет продано жилье в Финиксе, но эти деньги должны пойти в счет сбережений на колледж.

Большую часть утра они провели в одном из магазинов торговой сети GАР[3], где Маккензи хотелось купить все наряды, обнажающие пупок.

– Мне надо сделать пирсинг в пупке, – сказала она, как будто говорила о том, что ей надо выпить воды или позагорать, и Лейси чуть не проговорилась ей, что у нее самой есть пирсинг на пупке. Ей очень хотелось, чтобы Маккензи увидела, что она вовсе не жалкая старая дева. Однако момент был неподходящий.

После магазина одежды они зашли почти во все магазины на торговой улице, где во всей красе проявились противоречивые потребности и желания Маккензи. Она захотела купить мягкие игрушки, и Лейси разрешила ей выбрать медвежонка и собачку. Она выбрала стеклянную лошадку. Она попросила компьютерные игры. При этом она настояла на лаке для ногтей и ожерелье. Лейси купила ей все, что она просила, как будто материальными благами могла компенсировать потерю матери.

Маккензи открыла дверь музыкального магазина и высунула голову.

– Готово, – позвала она, и Лейси вошла внутрь, чтобы расплатиться.

– Давай что-нибудь перекусим, а потом заедем в продуктовый магазин, – сказала она, когда они направились к машине. Лейси запланировала заранее, что утром повезет Маккензи за покупками, а затем за ланчем расскажет ей о разговоре с Бобби. Лейси не имела представления, как Маккензи отреагирует на новость о том, что она разговаривала с ее отцом.

Им понадобилось некоторое время, чтобы решить, где перекусить. Наконец Маккензи снизошла до закусочной «Тако Белл»[4].

– В Финиксе, однако, я никогда бы не пошла в «Тако Белл», – фыркнула Маккензи, когда они въезжали на парковку ресторана. – Но так как здесь вряд ли найдется какая-нибудь другая мексиканская еда, я полагаю, это единственный выбор.

– Можно попробовать приготовить дома что-нибудь мексиканское… как-нибудь вечерком, – предложила Лейси, но Маккензи уже выбралась из машины и ничего не слышала.

Сделав заказ, они пронесли подносы с едой к столику у окна. Как только они устроились, Маккензи полезла в сумочку за своим сотовым телефоном.

– Нет, – остановила ее Лейси. Отказ. Впервые за день. Она покачала головой, показывая на телефон. – Пожалуйста, убери его. Я хочу поговорить с тобой.

– Но я не хочу говорить, – воспротивилась Маккензи. – В смысле, я хочу говорить по телефону с друзьями, а не…

– Не сейчас, – оборвала ее Лейси. – Мне надо обсудить с тобой кое-что важное.

– Что? – Она опустила телефон на колени.

– Я разговаривала с твоим отцом.

– Что? – Руки Маккензи замерли, глаза стали огромными.

– Я связалась с ним. Он хотел бы встретиться с тобой.

– Никоим образом. – Маккензи яростно затрясла головой.

– Почему нет?

– Потому что он ничтожество.

Хотела бы Лейси знать, что именно Джессика рассказывала дочери о Бобби, если вообще рассказывала.

– Почему ты так говоришь?

Маккензи поднесла свой тако[5]ко рту, но, не откусив, положила обратно.

– Моя мать говорила, что он мной ничуть не интересуется! – сказала она.

– Он о тебе не знал.

– Он знал, и ему было наплевать.